Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

Именно так, как учила его Эврейн.

Я охраняю того, кто приносит свет,

И защищаю того, кто дарит тьму.

Я живу ради зарождающейся звезды

И умираю за уходящую тень.

Кровь мою я отдаю свободно.

Нити мои я отдаю целиком.

Моя вечная душа не принадлежит отныне никому другому.

Возьмите мой эфир.

Направляйте мой клинок.

Отныне и до конца.

Когда Аэдуан дочитал заученные слова, то с радостью обнаружил, что они никак не отозвались в его душе. Как это было всегда. А еще он был рад, что в его мыслях уже прокручивался список. Клинки намокли – нужно смазать их маслом. Нужен новый плащ из кожи саламандры и лошадь. Немедленно.

Было приятно осознавать, что он может вот так легко отринуть клятву, данную ордену Кар-Авена, даже когда стоит рядом с Колодцем Истока. На данный момент у парня была шкатулка с серебряными талерами, которые он должен был отдать отцу, и это было главное.

Аэдуан бросил последний взгляд на свою старую наставницу, монахиню по имени Эврейн. Ее щеки уже раскраснелись.

Хорошо. Он наконец-то вернул ей один из долгов.

Так что, сгибая пальцы и разминая запястья, колдун крови по имени Аэдуан отправился к своему отцу, королю Аритуании.

С огромным усилием собрав оставшиеся силы, Изольда оттащила одну из деревянных балок, под которыми лежал Мерик Нихар. Сквозь серые тучи пробивались лучи утреннего света. Первый причал и целый квартал зданий были окончательно снесены с лица земли. Шторм Каллена превратил их в щепки – шторм, который, должно быть, унес и самого первого помощника. Ни души, ни нитей не было видно среди морских волн. Не били крыльями птицы, не стрекотали насекомые, ничто живое не давало о себе знать…

Кроме зеленого роя, летящего к горизонту. В самом его центре Изольда почувствовала слабый намек на слишком яркие нити.

Сафи.

Ее больше не было. Исчезла. Изольда потеряла ее, и это стало еще одной ошибкой в длинном списке таких же ошибок.

Но она прогнала эти мысли и продолжила борьбу с завалом. Шум и движение вывели Мерика из бессознательного состояния, и его нити резко ожили. Стальная боль и синяя печаль.

Он лежал на спине, кожа была покрыта ссадинами, а осколки стекла торчали из тела.

– Что болит? – спросила Изольда, опускаясь рядом с ним. Она даже не заикалась. Ни одна эмоция не отражалась на лице.

– Все, – прохрипел Мерик, распахивая глаза.

– Проверю, не сломаны ли у тебя кости, – сказала Изольда, ожидая худшего. Мерик не стал спорить, и она принялась нежно разминать его тело, от макушки до ног, обутых в сапоги. За годы жизни с Сафи она проделывала это сотни раз – Габим научил – и погрузилась в череду спокойных, методичных движений.

Покой. Это по чьей-то чужой промокшей одежде прогулялся ветер, обжег чью-то чужую кожу. Все эти раны – не у Мерика, у кого-то еще. Изольде не надо думать о Кукольнице. О распадающихся. Об Эврейн, Каллене или Сафи. Покой.

Во время осмотра она то и дело бросала взгляд на нити Мерика, проверяя, не вспыхнут ли они ярче от боли. При каждом кусочке стекла, что Изольда вынимала из тела, они загорались, но только когда девушка добралась до ребер и аккуратно промяла их, нити вспыхнули нестерпимо ярко. С языка Мерика сорвался стон. Ребра сломаны, но могло быть и хуже.

Потом ведьма еще раз проверила кожу принца, может быть, какие-то порезы слишком кровоточат. Таких хватало, и когда она обмотала рукавом его разорванной рубашки рану на предплечье, Мерик спросил:

– Где… Сафи?

– Марстокийцы забрали ее.

– Ты можешь ее найти?

Изольда тяжело вздохнула, удивившись тому, как сильно заныли легкие от этого простого движения. Найдет ли она Сафи?

Она поспешно закончила накладывать повязку и достала камень нитей. Он не мерцал, а значит, Сафи была в безопасности. Не пострадала.

А еще это означало, что Изольда не сможет проследить за повязанной сестрой. Так, а что говорила Сафи? Один из людей Эрона придет сюда, в кофейню. Изольда могла бы дождаться его сама. Он поможет ей добраться до Сафи, кем бы он ни был.

Девушка выпустила камень нитей из рук, и он упал ей на грудь. Потом вернулась к Мерику и сказала:

– Тебе нужен целитель.

Как только она произнесла эти слова, ей захотелось немедленно забрать их обратно, потому что, конечно же, Мерик тут же спросил:

– А моя тетя?..

Желание солгать было непреодолимым – и не просто солгать Мерику, а придумать историю, в которую могла бы поверить и сама Изольда.

«Я не виновата, до нее добрались распадающиеся, и в этом я тоже не виновата».

Но она была виновата и прекрасно это понимала.

– На Эврейн напали распадающиеся, – произнесла Изольда бесстрастно. Как будто это сказал кто-то другой. Не она. А сама девушка была за тысячу лиг отсюда. – Я не знаю, выжила ли она. Я следила за ней, но Эврейн покинула город.

Нити Мерика не выдержали. Синее горе полностью овладело им, и он смахнул слезы, задыхаясь так, что боль, должно быть, насквозь пронзила его сломанные ребра.

В этот момент ледяной панцирь окончательно раскололся, и Изольда перестала контролировать себя. Она свернулась калачиком рядом с Мериком, и во второй раз в жизни Изольда-из-мидензи заплакала.

Сегодня она погубила так много жизней. Не специально и не напрямую, но бремя вины не казалось ей от этого меньше. Не было легче.

Она почти… почти жалела, что порча Корланта не убила ее до конца. По крайней мере, тогда все эти заблудшие души могли бы остаться в живых.

И тут Мерику стало слишком плохо, чтобы Изольда могла продолжать не обращать на него внимания. Он был бледен, его трясло, а нити тускнели слишком быстро.

Тогда ведьма отбросила все свои чувства – все свои нити, которых никогда не видела сама, – и придвинулась поближе к Мерику.

– Где «Джана»? – спросила она, решив, что на корабле быстрее получится доставить его к целителю. Они с Сафи бросили лошадей, и Изольда понятия не имела, где находится ближайший город. – Ваше Высочество, мне нужно знать, где находится «Джана». – Изольда склонилась к его лицу. – Как мне добраться до нее?

Мерик дрожал, прижав руки к груди, а его кожа была обжигающей на ощупь. Его нити становились все