Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I - Арон Родович

— Дело в том, что моя сменщица в положении, и ей нежелательно поднимать тяжести, особенно вёдра с водой. Она пока не говорила старшей о том, что беременна, и я хотела бы её подменить. Только это нужно сделать так, чтобы об этом никто не узнал, — Юля улыбнулась и добавила: — У нас с ней как раз одинаковый цвет волос.

Санёк показывал. Объяснял, где какой угол, где blind spot, где лучше не задерживаться.

— Смотри, — он провёл пальцем по экрану, — вот здесь кладовая с кормами, вид от двери. Камера берёт вход, проход и половину стеллажей. Вторая висит вот тут, вдоль ряда. Если идти прямо по центру — в любом случае попадёшься. А если вот так, вдоль левого стеллажа, прижаться к стойкам и тут чуть-чуть сместиться… — он показал траекторию, — … то между двумя секторами есть узкая полоска. Не мёртвая зона совсем, но так, что с ведром и тряпкой вряд ли кто-то будет разглядывать.

— Чтобы не разглядели лицо? — уточнила она.

— Угу.

Он тогда даже не подумал, что делает что-то опасное. Девчонка переживает из-за сменщицы — ничего страшного, это можно понять. К тому же склад кормов, а не важная стратегическая зона.

И было это всего четыре дня назад.

Потом всё опять стало обычным. Она приходила в форме, он сидел за мониторами. Она иногда махала рукой. Иногда приносила печенье. Иногда отшучивалась, когда Санёк, собираясь с духом, предлагал:

— Как-нибудь, может… кофе после смены?

— У меня сейчас дома непростой период, — мягко отвечала Юля. — Как-нибудь потом. Я расскажу.

«Как-нибудь потом» всё растягивалось. И он убеждал себя, что ничего страшного. Ей и так тяжело. Главное, чтобы у неё всё наладилось. А он… подождёт.

И вот теперь — стоило Виталию Сергеевичу войти в комнату и коротко спросить: «Что здесь происходит?», как всё это разом всплыло. Служебный вход. Очередь. Её голос. Тот самый жест по экрану в кладовой с кормами. Четыре дня назад. Её лёгкий кивок. И собственное, довольное: «Вот так, между двумя камерами, тебя почти не видно».

Горло пересохло. Внутри всё стянулось тугим узлом. Руки не знали, куда себя деть. Взгляд сам собой пополз вниз, к полу, но он заставил себя смотреть в монитор. В тот самый момент, когда на записи её плечи закрывали обзор.

Он не знал, виновата ли она. Не знал, что значил тот её едва заметный подъём головы. Не знал, случайность это или нет. Не знал, просила ли она показать мёртвые зоны ради шалости, ради кого-то ещё… или только чтобы не получить выговор за подмену смены.

Он знал другое.

Именно он показал ей камеры.

Именно он объяснил, где есть мёртвые места.

Именно он провёл пальцем по экрану и сказал: «Вот здесь пройти можно аккуратно».

А значит, если она оступилась — часть вины лежит на нём.

Он сжал кулаки так, что хрустнули костяшки, и опомнился только, когда ногти впились в ладони. Выдохнул, чуть приоткрыл пальцы.

«Но я её не сдам», — подумал он.

Даже если будут давить. Даже если будут кричать и пугать. Даже если решат, что проще сломать молодого оператора, чем разбираться, кто и что на самом деле задумал.

Санёк молча смотрел на экран, а внутри тихо добавил ещё одну мысль, от которой стало только тяжелее:

«И очень надеюсь, что Юля тоже не сдаст меня».

* * *

Мы шли по знакомому маршруту — от операторской до того самого кабинета, где я уже подписывал бумажки. Минута ходьбы максимум. Но тишина между нами висела плотная, рабочая, и я решил не тянуть.

— У меня есть подозрение, — сказал я, чуть поднимая банку, которую всё это время держал в руке. — Ваш оператор… как его зовут?

— Александр, — коротко ответил глава охраны.

— Да. Так вот. Александр напрямую связан с Юлией.

Виталий Сергеевич остановился на шаг и повернул голову. Взгляд резкий, внимательный, но без выпадов.

— С чего вы это взяли?

— С его же поведения, — сказал я. — Момент, когда она показала лицо — буквально доля секунды. Но я поймал этот кадр не глазами. А по нему. По тому, как он дёрнулся. Как сглотнул. Как пальцы сжались. Как взгляд сорвался влево. Он знал этот момент заранее.

Бровь у главы охраны едва заметно пошла вверх. Не от удивления — от интереса.

Он хотел меня «раскрыть». Посмотреть, как я объясню. Что расскажу. Насколько уверен. Профессиональная привычка. Уверен, его учили примерно тому же, чему учили когда-то меня.

Но, увы, мой друг… ты выбрал не ту игру и не того соперника.

Если считать две мои жизни, мне почти пятьдесят. Умер я в тридцать семь. Здесь прожил уже больше десяти. А ему — внешне? Тридцать пять? Сорок пять? Скорее второе. Но мужчины в форме — отдельная категория. Возраст у них иногда угадывается только по паспортам. Если человек следит за собой, спорт, режим, мало морщин — диапазон легко плавает в десять лет.

Но главное не в этом.

Я всю прошлую жизнь проработал в системе, где профайлинг — не красивое слово, а инструмент. И если меня учили чему-то особенно тщательно — так это держать лицо. Показывать ровно те эмоции, которые нужны. А скрывать те, которые мешают.

ФСБ-шные инструкторы не терпели дилетантов.

— Уверены? — спросил он уже чуть иначе. Чуть глубже голосом. — Господин Крайнов.

Он специально выделил «господин». Значит, понял. Значит, догадался. Может, по фамилии, может — по манере. А может — просто умеет складывать два и два.

Не будем его разочаровывать.

— Да, уверен, — ответил я спокойно. — Я хочу стать самым известным детективом в Империи. Так что, сами понимаете, мелочи — это моя слабость.

Слова сказаны играючи, по-юношески. И я видел, как он считывает моё лицо. Как оценка в глазах меняется. И как неожиданно быстро он принимает мою эмоцию за чистую монету.

Виталий Сергеевич едва заметно кивнул.

Принял.

— Пятый-седьмой. Комната видеонаблюдения, — сказал он, прижимая палец к гарнитуре. Я даже не заметил её раньше. — Никого не выпускать. Повторяю: никого. Даже Элисио. Выполнять. Отбой.

— Меры мы примем, — добавил он уже мне. — И вовремя.

Мы подошли к двери кабинета. Он открыл её, пропуская меня внутрь.

— Начнём оформление.

Я вошёл — и