Игра тени и света - Валерия Яблонцева

Я повернулась к сестре и сказала одно короткое слово:

– Кай.

Но этого оказалось достаточно. Может, не врут, когда говорят, что между близнецами существует незримая связь, позволяющая читать мысли друг друга.

Фей поняла.

– Давай, Тейли, – крикнула она, кивком указав на мистера Уилларда.

Да. Если мы хотим повернуть игру, нужно подобраться близко – достаточно близко, чтобы Кай и Ши сумели связать нас.

И я, глубоко вздохнув, сделала то, что малодушно откладывала до самого конца на случай, если никаких других средств уже не останется. Достала из сердца и облекла в плоть самое дорогое, самое ценное воспоминание, которое только у меня было.

– Рэд. Рэдхенд.

Он вырос рядом, огромный и могучий, как скала. Кулаки-камни, массивное, мускулистое тело. Он весь был свит из светящихся жгутов-мышц, таких прочных и плотных, что казался не фигурой из песка, а монолитным золотым слитком. Ахнула Фей, и даже мистеру Уилларду от такого зрелища стало не по себе.

«Ничего удивительного, – хотелось сказать мне. – Место, которое Рэд на самом деле занимал в моей душе и в моем сердце, было несоизмеримо больше, чем созданная мной исполинская фигура защитника. А ценность его на много порядков превосходила вес этого золота».

Коснувшись ладошкой предплечья, я улыбнулась великану.

– Сделай это, Рэд.

Бум-м! Бум-м! Бум-м!

С неотвратимостью тарана золотой Рэдхенд бросился на замешкавшегося мистера Уилларда. Взметнулся в воздух песок, с треском лопнули щиты.

Кр-рак!

Затрещали полы костюма, в которые вцепились каменные пальцы. Без особых усилий великан поднял мистера Уилларда за грудки, не обращая внимания на вгрызшегося в бок светлячка Кая, разъедавшего золотые волокна, и все попытки атаковать его тьмой и остатками моей силы. Вторая ладонь Рэда крепко заткнула противнику рот.

– Давай, Фей!

Сестре не нужно было говорить дважды. Получив долгожданную передышку от атак духовидца, вынужденного сосредоточить свои силы на иллюзорном Рэде, мы бросились к замершим посреди золотого шторма мужчинам. Я обняла одной рукой Рэдхенда, Фей ухватила за штанину мистера Уилларда. Вторыми руками мы потянулись друг к другу, крепко сплетаясь пальцами.

– Кай, фитц-а!

– Фитц-а!

– Ши!

Изнанка вновь сотряслась, подбросив нас в воздух. Песчаная буря закрутилась вихрем. И…

* * *

Получилось.

Я вновь ощутила знакомый холод и пустоту разума мистера Уилларда. Золотой песок осел, растворяясь. Лишь Рэд, слишком мощный для того, чтобы исчезнуть из чужой памяти, остался с нами, все еще удерживая духовидца за лацканы пиджака.

Фей шагнула к мужчинам, снизу вверх заглянула в глаза.

– Ну что, папу-уля, – с безумной акульей улыбкой протянула она. – А вот теперь поговорим по-настоящему. Кай, тсу-ганг.

Но слов не потребовалось. Разум отца раскрылся перед нами, и мы увидели все.

Маленький мальчик, плывущий на корабле через океан, мучился от голода и жажды. Скудные пожитки, что дали ему в дорогу, давно кончились, но у других детей еще оставалось кое-что в карманах и заплечных сумках. Вот и хорошо. Он никогда не думал дважды, прежде чем взять то, что считал своим, – и уж точно не беспокоился о судьбе тех, кого оставлял избитыми и искалеченными на полу холодного трюма.

Комната в распределительном центре, откуда выживших детей-иммигрантов разбирали состоятельные эльские пары. Он – в относительно новенькой курточке с чужого плеча, здоровый и сильный – приглянулся профессору, который путешествовал по южным болотам и нуждался в молодом помощнике. Конечно, он хотел иной жизни, но очередь усыновителей за ним не стояла.

Очень скоро он убедился в правильности своего решения. То, что изучал старик Бертрам – «двойное зрение», унья, – было чем-то поистине уникальным. И что еще больше поразило его, так это то, что он, иммигрант из-за океана, оказался достаточно восприимчив к местной магии, чтобы овладеть странными способностями аборигенов.

Чтение мыслей. Изменение сознания. Управление людьми через силу ирейских женщин и животных-проводников. Это ли не то, о чем он так мечтал все голодное детство, пока чума одного за другим забирала всех, кто его окружал? Путь к богатству, к влиянию, к власти.

Он всеми силами вцепился в заветные знания. Но опекун решил иначе. Неизвестно как, но старый Бертрам узнал о его проделках с ирейскими служанками и об инциденте с мертвой девчонкой, которую он попытался с помощью дурмана вытащить на изнанку. Его выставили вон, отобрали книги и запретили приближаться к болотам Манчи под угрозой тюремного заключения. Как будто пустые угрозы могли его остановить…

Через какие-то жалкие три месяца у профессора появилась новая игрушка. Мэделин. Прейская девчонка, красивая, надменная и, в отличие от него, готовая во всем слушаться именитого опекуна.

Наследница легендарной Джулии Уайтинге, для которой сходить на изнанку было проще, чем перейти улицу.

Разумеется, сначала он ее возненавидел. Но просто убивать ее было бы глупо. Нет, она могла сослужить ему хорошую службу в ином качестве. Она могла пригодиться.

На разработку плана пришлось потратить несколько лет. Замаскироваться, получить новое имя – Хантер Уиллард, опальный сын владельца «Южной судоходной компании», сбежавший, вопреки желанию семьи, на войну и по возвращении намеренно держащийся подальше от строгого отца, – и уже в таком статусе вернуться в Биг-Руж и втереться в доверие к местной молодежи, старательно избегая встреч с профессором Бертрамом. А после…

Холм, ратуша, мольберт, якобы случайная встреча.

Привязать ирейку к себе оказалось нетрудно. Куда труднее было найти способ раскрыть способности наследницы Уайтинге. Но он справился и с этим.

Молодой сынок сенатора был идеальной жертвой. Привлекательный юноша, любимец женщин всех возрастов и сословий, проводил лето в отцовском поместье в Биг-Руже. Из всего местного цветника ему приглянулась именно Мэделин, экзотическая магнолия, красивая и острая на язык. Ее так и хотелось приструнить, победив либо в споре, либо, на худой конец, в постели, но девушка ловко уходила от слишком настойчивых ухаживаний.

Он воспользовался этим.

Сделать так, чтобы интерес к ирейской твари сменился одержимостью, оказалось не так уж и трудно. А потом…

Дальше случилось то, что должно было случиться. И Мэделин, разбитая и всеми брошенная, приползла рыдать на его плече.

Он утешил ее – в тот день и позже, когда наконец отправил проклятого профессора на заслуженный покой. Она так безутешно оплакивала опекуна, что и не заметила, как Уиллард помог ей переписать на него все наследство. И то, как осторожно обрабатывал ее, подкладывая нужные книги, не заметила тоже. Зато, когда появился Кай, он понял, что все получилось ровно так, как надо.

Как и должно было быть.

Она помогала ему. Воздействовала на кого надо, выполняла несложные поручения. Ему это нравилось. Он почти даже полюбил свой