Шайтан Иван 6 (СИ) - Тен Эдуард

К вечеру вернулся один Эркен. Взглянув на него вопросительно, я увидел в глазах удачу.

— Нашли, командир. Каждый день возит огромную подводу во дворец. Служит там более трёх лет, знает всё и всех. Савва остался — угощает его в кабаке, ведёт душевную беседу.

— Отлично. Отдыхай.

Вернулся Савва, запыхавшись.

— Командир, возчик ждет, можно ехать и говорить. Но… что-то с ним не так. Взгляд мутный, ненадежный. Может, другого поискать?

— Времени нет, Савва. Дело — на завтра запланировано. Поехали. — Я поднялся. — Но всем быть начеку.

Поздно ночью, когда город уже спал, подкатили к избе на самой окраине. Тусклый свет в единственном окне казался подозрительным.

— Савва, Паша — со мной. Эркен, Аслан — прикрытие снаружи. Без лишнего шума. Без убийств и увечий, если возможно. Действуем по обстановке.

Савва глухо постучал в ворота. Стук прокатился по тихому двору. Спустя мгновение половина ворот со скрипом приоткрылась.

— Проходите, проходите… — засуетился хозяин, мельком глянув на Савву. Его глаза бегали.

Мы вошли в сенцы, а затем в горницу. И тут — сюрприз. У стены, как из-под земли, выросли фигуры в полицейской форме: урядник и рядовой. Старый, массивный пистоль в руке урядника тут же нацелился мне в грудь.

— Руки вверх! К стене! Быстро! — рявкнул урядник, видя наше замешательство. Голос был низким и привыкшим к повиновению.

— Они, Агап Сидорович, всю ночь спаивали да на крамолу склоняли! — захныкал мужик, смахивая пот со лба ладонью. — У-ух, поганцы… Ишь, что удумали-то!

— Позвольте присесть, господин урядник? — спросил я, переключая внимание полицейских на себя. Одновременно едва заметно кивнул Савве и Паше.

— А ну не рыпайся, подлец! Встать! — заорал рядовой, видя, как я опускаюсь на край лавки.

— Конечно, конечно, спокойно, господин полицейский… — плавно поднял я руки, демонстрируя полную покорность.

И в этот миг Савва и Паша, воспользовавшись долей секунды, когда взгляды полицейских были прикованы ко мне, молниеносно рванулись вперед. Их движения были отработаны до автоматизма.

Раз… два… три… — пронеслось у меня в голове.

Все было кончено. Урядник замер, зажатый у стены, с широко открытыми глазами и лезвием ножа Саввы у самого горла. Его пистоль бесшумно исчез. Рядовой полицейский оказался в такой же позе под контролем Паши, только его лицо выражало чистый испуг. Возчик за столом, не успев понять, что случилось, с перепугу стал икать.

В этот момент послышался скрип двери. В избу вошел Эркен, подталкивая перед собой еще одного перепуганного полицейского чина.

— На дворе караулил, командир. — Эркен поставил «добычу» рядом с товарищами. — Больше никого.

— Савва, отпусти урядника. — Я сделал короткий жест. — Ко мне, урядник.

Агап Сидорович нехотя подошел, нервно потирая покрасневшую шею. Его уверенность испарилась. Медленно, чтобы не спровоцировать резких движений, я достал из внутреннего кармана жетон. Серебро с позолотой холодно блеснула в тусклом свете свечи. Я поднес его к самому лицу полицейского.

— Знаешь, что это?

Глаза урядника сузились, вглядываясь, потом вдруг расширились от узнавания. Он вытянулся в струнку, лицо побледнело.

— Так точно, ваше… — голос его дрогнул, запнулся, не решаясь закончить титул.

— «Ваше благородие» — достаточно. — Я убрал жетон. — Агап Сидорович, если не ошибаюсь?

— Так точно, ваше благородие! — выпалил он, вытянувшись смирно. Пот стекал по вискам.

— Тише, Агап Сидорович, тише. — Мой голос был спокоен, но не терпел возражений. — Бойцы, отпустите господ полицейских. Никаких эксцессов.

Савва и Паша мгновенно убрали ножи, отступив на шаг. Рядовой полицейский глотнул воздух, будто вынырнув. Возчик Антон за столом затих, следя за происходящим выпученными глазами.

— Так вот, Агап Сидорович, — продолжил я, понизив голос до конфиденциального, — я провожу внеплановую проверку бдительности дворцовой охраны. Спецоперация. О сегодняшнем происшествии — полный молчок. Забудьте, как страшный сон. На будущее, учтите: для проведения подобного задержания нужно больше людей. Лучше — привлечь жандармов. Один в поле не воин, даже с пистолем. Верните оружие уряднику.

— Так точно, ваше благородие! Понял. — Урядник кивал, стараясь сохранять выправку. — Об остальном не извольте беспокоиться! Так… так мне доложить по начальству? — в голосе его сквозила надежда на инструкции.

— Категорически не стоит, Агап Сидорович. Операция строго секретная. Ваше начальство будет проинформировано в свое время и в должном порядке. Сверху.

— Понял. Разрешите удалиться, ваше благородие? — Он уже мысленно был за дверью.

— Можете быть свободными. И да… — я слегка кивнул, — благодарю вас за бдительность, урядник. Служба есть служба.

Полицейские, не смея переглянуться, почти бесшумно выскользнули из избы. Тяжелая дверь захлопнулась. В комнате повисло напряженное молчание. Я медленно повернулся к столу. Возчик Антон сжался в комок, ожидая расплаты. Его пальцы белели от силы, с которой он вцепился в край стола.

— Теперь с тобой, Антоха. — Мой взгляд остановился на нем, тяжелый и неумолимый.

Он съежился еще больше, готовый к удару или окрику.

— За бдительность и верность гражданскому долгу, — голос мой стал чуть мягче, но оставался официальным, — объявляю тебе благодарность, Антон.

Мужик остолбенел. Медленно, как скрипучее колесо, в его мозгу повернулась мысль: благодарят? Растерянность сменилась недоверчивым облегчением. По лицу поползла смущенная, нелепая улыбка.

— Да чего уж, ваше… благородие… — забормотал он, — я ж, как положено, городовому доложил. Засомневался я… — он робко кивнул в сторону Саввы, — как он меня на злоумышление стал подбивать… Недоброе чуялось…

— За бдительность, — перебил я, подчеркивая слова, — награждаю тебя премией. Десять рублей ассигнациями. — Я достал из бумажника десяти рублёвую купюру и положил ее на стол перед ним со звучным шлепком ладони.

Антон «расцвел» на глазах. Страх как рукой сняло. Он осторожно, почти благоговейно, протянул дрожащие пальцы, поддел ассигнацию, словно она могла испариться, и крепко зажал ее в кулаке.

— Благодарствую, ваше благородие! Крайне признателен! — Он готов был кланяться в пояс.

— Ну вот и замечательно. — Я присел на лавку напротив него, создавая видимость доверительности. — Теперь о главном. Ты слышал — мы выполняем секретную операцию, связанную с охраной самого высокого уровня. Нам нужно незаметно попасть в Зимний дворец и пересидеть там до утра. Чтобы ни одна живая душа не обнаружила нашего присутствия. Ты — человек здешний, знаешь все ходы и выходы, дворы и подворотни. Сможешь помочь? Уверен, твоя бдительность и находчивость нам пригодятся.

Антон, все еще сжимая в кулаке теплую бумажку десяти рублей, задумался. В глазах его смешались остатки страха, гордость от признания, жадность и пробудившееся любопытство. Премия уже лежала в кармане, но «ваше благородие» говорило о чем-то гораздо большем, и Антон чувствовал свою внезапную значимость, задумался.

— Можно, ваше благородие, а скольких прикажете провезти? — спросил Антон, почтительно склонив голову.

— Трое. И вещи, — уточнил я кратко.

— Провезти-то смогу. Пересидеть можно будет в кладовой, что при кухне. Просторная она, да и кладовок таких там — тьма. Ну а с кухни ход и во дворец открыт.

— Помещения запираются на ключ?

— Энто не ведаю, ваше благородие. Днем-то вряд ли, а вот к ночи… не скажу. Может и запирают.

Он помолчал вспоминая.

— Во-о… Там же, с кухни, вход есть на чёрную лестницу. До самого верху тянется. Я в первом этажу бывал, но люди сказывали — до кровли.

— Ладно, Антон. — Я пристально посмотрел на него. — Излагай, как будешь нас во дворец доставлять.

Антон оживился, начал излагать свой план, простой и бесхитростный: спрятать нас троих в середину воза, под дрова; на хозяйственном дворе, пока будет разгружать, незаметно сойти под навес сарая, а оттуда — прямиком в помещение с тремя печами.