Шайтан Иван 6 (СИ) - Тен Эдуард

Твоя правда, Саня. Ежели разом вдарят мало не покажется. — Согласился Трофим тяжко вздохнув.

— А, когда командиры прибудут, Трофим Степаныч? — спросил Андрейка.

— Обещались к началу марта быть, а там как получится. Нам без дела сидеть не след. В рейды ходить сторожко. С разведкой и стрелками. Расстояние между полусотнями не более версты. Полностью оружные и с полным припасом. Ну это на общем сборе обговорим.

— Как думаешь, Андрей, пойдут горцы в набег? — спросил Костя когда они шли к своей казарме.

— Кто его знает Костя. Егор Лукич с Анисимом говорят горцы уже не те. Устали они от войны. Да и сколько народу у них полегло. Их мало и прежде было, а сейчас уж более десятка лет воюют. И чего не жить в мире? — вздохнул Андрейка.

— Слышь, Костя, а невеста у тебя есть? — неожиданно спросил Андрейка.

— С чего это ты этим заинтересовался, Андрей? — растерялся Костя.

— Да… мамка моя озаботилась, как я домой вернулся. Женить меня хочет. Всю родню и знакомцев своих переворачивает в поисках невесты. Я ж теперь «Ахфицер», не каждая подойдёт. — усмехнулся Андрейка.

— А к чему такая спешка? — удивился Костя.

— Да жизнь наша, казацкая, такая. Не равён час убьют, никого после меня не останется, род продолжить не кому. Ладно у меня братишка есть, а вон, Саня Болотов, один казак в семье. Про то и серьгу в ухе носит. Таких стараются в дела лихие не брать. Теперь Женя родила сына, дай бог не последнего, вот поэтому немного отпустило начальство. По началу он из-за того так в пластуны рвался. Видал какой сейчас. Старший урядник, две медали за храбрость, начальник канцелярии. Вот мать и торопится оженить меня, чтобы было кому после мне род продолжить.

— А ты, Андрей, не хочешь жениться?

— Да не знаю я, Костя. Вроде и понимаю, что мать права, а душа не лежит. — вздохнул Андрейка. — Мать батю допекает, что он молчит и не наставит дитё неразумное.

— Нет невесты, Андрей. — тихо ответил Костя.

— Так ты что, с девками никогда не баловался? — развеселился Андрейка.

— От чего, было и такое, но вот невесты не было. — смутился Костя.

— Слышь, Костя, айда со мной на свадьбу к сеструхе моей, двоюродной. У неё через неделю свадьба. Очень она просила меня присутствовать на ней и дружков со службы звать. Пластуны теперь желанные женихи. А ты у нас пластун видный, Гергием награждённый, да и по слухам не бедный. Чего молчишь?

— Да, неудобно как-то. Не представлен и незнаком. — Растерялся Костя.

Андрейка рассмеялся. — Вот и познакомишься и представишься. Костя, у нас по-простому, чай не баре. Или брезгуешь?

— Не говори глупости, Андрей.

— Ну, в таком разе, договорились. — улыбнулся Андрейка.

Григорий Степанович Сомов подъехал к дому. Колька, младший сын, принял коня у отца.

— Кольша, ты бы вывел лошадей, почисти что ли. Вымахал балбес, а всё указывать приходится. У кобылы на левой, задней, подкова болтается. Своди в кузню, пусть обиходят.

— Сделаю батя — улыбнулся Коля, думая о чем-то своём.

–«Сделаю батя», — передразнил его отец, — без моего слова не сообразишь, бестолочь, всё тебе шляться где не попадя.

— Гриш… ну чего ты бурчишь, как бирюк. Али на службе, что не так? — примирительно сказала жена, выходя из сарая с курам, неся лукошко с яйцами. — Поспело уже всё, пошли казаки, вечерять будем. — Усмехнувшись сказала она.

Ели чинно, не торопясь. Григорий не любил когда ели суетливо, как сейчас, Кольша. Он поморщился.

— Коленька, ну чего ты так торопишься, — поспешила мать опередить мужа, чувствуя его плохое настроение.

За забором послышался негромкий свист,

— Кольша, ну скоро ты? Давай быстрее и так припозднились.

Коля, опустив глаза, тихо спросил. — Пойду я батя, робя ждут.

Отец молчал, недовольно нахмурившись. Дождавшись кивка матери, Колька встал из-за стола и будто растворился в пространстве.

— Гриш, как тебе дочь Остапа Шилова? Справная девица выросла. Пригожая, работящая, да и семья хорошая.

— Ну, ежели себе, то я не против. Согласен, хороша девка, в самом соку, — серьёзно ответил Григорий.

Катерина поначалу кивнула, улыбаясь, но когда до неё дошёл смысл, лицо её изменилось. Она замахнулась полотенцем.

— Вот, щас, вдарю по роже твоей бесстыжей, не посмотрю, что седина пробилась! «В самом соку», — ехидно передразнила она.

— Ладно тебе! Шуткую я, — рассмеялся Григорий. — Ну чего ты к парню пристала с женитьбой? Ему только восемнадцать исполнится. О службе надо думать, а не о женитьбе. Пусть погуляет, со службой определится. Трофим сказывал, что на должность хорунжего поставить хочет, но то Пётр Лексеевич решать будет. Ему у пластунов в сотне уважение заслужить потребно, поначалу. А ты ему житья не даёшь со своей женитьбой. Он и до дому уже не желает появляться, потому как не хочет слушать твои уговоры. Угомонись, Катерина.

— А чё тут плохого, что сына оженить хочу? Дождёмся, приведёт в дом горянку какую!

— Чем тебе горянки не угодили? Вон сколько казаков жён горянок имеют. Ничего, живут не тужат. Что Саня, что Трофим, и даже княжич Андрей — довольны, сыновей народили. Чего плохого, что кровь свежая прибыла?

— Нечего! Своих девок сколько справных — им то за кого замуж идти? Пустой разговор! Дай вам волю — под каждую встречную юбку лезть готовы! — разошлась Катерина.

Григорий, понимая, что переборщил с шутками и суждениями, благоразумно замолчал. Преданно глядя на жену, кивал, соглашаясь со всем.

— Чего раскивался как мерин? Думаешь, не знаю, что насмехаешься надо мной? Дождёшься ты у меня, Григорий Степанович! Получишь за всё былое и наперёд!

— Да угомонись, Катерина. Скажешь — ругаешься, молчишь — опять не так. Смотрю на тебя и проглядываю батю твоего, покойного. Ты такая же вредная становишься, как и он, — сказал Григорий не подумав.

— Значит, ещё и батя тебе мой не по нраву? Вредный, говоришь, был? — Лицо Катерины потемнело, как туча, а глаза засверкали молодым огнём и задором.

Григорий взбодрился, вспоминая, какая красивая и непокорная была его Катерина в девичестве. Почему была? — подумалось ему. — Она и сейчас красива в своём праведном гневе.

— Чего улыбишься? — насторожилась Катерина.

— Да вот, вспомнилось, как ты меня в ухо вдарила, когда я целоваться полез, — неожиданно рассмеялся он.

Катерина не удержалась и звонко рассмеялась в ответ.

— Так-то ж с перепугу! Кто ж так целоваться лезет? Даже за руку не подержал! Я девка не целованная была, парнями не балованная.

— Так я тебе и поверил! А кто с Сёмкой тискался? Видел я всё! — обиженно засопел Григорий.

— А чего ж ты до конца не досмотрел, как он в два уха получил?

— Правда, что ль? — удивился Григорий.

— Правда, правда! С чего ты думаешь, апосля, он так на меня взъелся? Так с того случая, не забыл!

— Вона как! А нам баял, что разонравилась ты ему.

— Да куда там! Через то он к Галке Сорокиной и переметнулся. Она по нему давно слёзы лила.

— Чёрт вас, баб, разберёт! — вздохнул Григорий.

— Вот и не лезь в дела бабские! Я ж не советую тебе, как сотней командовать, — поставила точку в разговоре Катерина, строго глядя на мужа.

Глава 34

Вчера провожал Андрея и Михаила. Лермонтов, удручённый расставанием с Лейлой, шёл мрачнее тучи и не проронил ни слова.

— Михаил Юрьевич, — начал я, глядя на его понурую спину, — а не подумать ли вам об отставке? Вы человек заслуженный, никто и слова не скажет.

— С чего бы, Пётр Алексеевич? — резко вскинул голову Лермонтов. — Только что в сотники произвели — и сразу в отставку?

— Ну, вот, другое дело! — отмахнулся я. — Встряхнись и службу неси, как положено. Не мужское дело за юбкой тянуться — это жене за штанину мужа держаться положено! Хватит прощаться, пора! Трогайте!

Они лихо вскочили в сёдла и помчались по улице, заставляя редких прохожих шарахаться в стороны. Над Петербургом вставал новый день, серый и промозглый, в пасмурных рассветных сумерках.