Шайтан Иван 6 (СИ) - Тен Эдуард

— Ваше благородие, к чему мудрить? — Он развел руками. — Истопники по черным ходам шныряют по всему дворцу, печи да камины топят. Я с перепугу и забыл! У них и притулиться можно. Объясните им, дескать, так и так. Их там трое обретается.

— Нет, Антон. — Я покачал головой. — Лучше в кладовку. Мало ли кто из них сболтнет лишнего — и конец всей секретности.

— Тоже верно, — согласился он. — Значит, в кладовку. А вот у истопников… — Он хитро прищурился. — У них дверь на ту лестницу имеется. Ходят они и ночью — догляд, то дров подбросить. Верное дело, через их проход пробраться можно и наверняка ключи у них имеются.

— Вот и славно, Антон. — Я кивнул, довольный его сообразительностью. — Если операция пройдет в тайне и удачно, — подчеркнул я, — будет тебе премию сверх уговора.

— Так не сумневайтесь, ваше благородие! — Антон расплылся в радостной улыбке. — Всё исполню, как уговорились. Уж я то расстараюсь!

— Вот и договорились. Ты когда собираешься дрова везти?

— Так после полудня, ваше благородие.

— В полдень будем у тебя.

Операция в целом прошла успешно, хотя и не без накладок — сроки подготовки были сжатыми. Первое серьезное препятствие возникло у истопников. Старший действительно имел ключи от всех дверей черной лестницы. Крепкие мужики попытались оказать сопротивление. Самый молодой, схватив тяжелый колун, бросился на меня. Поскольку мы ожидали подобного, я опередил его, отправив в нокаут точным, но не смертельным ударом. Двоих других обезвредили мои бойцы. Я попытался провести с ними беседу, но озлобленные истопники не поверили ни слову. Пришлось форсировать события и двигаться к императору раньше плана — в половине четвертого.

Переодевшись в форму фельдъегерей, мы стремительным шагом поднялись на третий этаж и направились к царской спальне. У золоченых дверей, словно изваяния, замерли два гвардейца. Их взгляды, холодные и оценивающие, скользнули по мне. Не медля, я достал из сумки пакет с сургучной печатью, ткнул перстнем в воздух перед самым носом караульного — и без стука распахнул дверь.

В спальне предстала картина, далекая от тревожных ожиданий: за изящным чайным столиком восседали сам император, граф Бенкендорф и… Александр. Они о чем-то оживленно беседовали, словно в гостиной.

Проклиная про себя всех присутствующих, я щелкнул каблуками, вытянулся в струнку и гаркнул:

— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество! Операция проведена успешно. Потерь и пострадавших нет!

Император поднял глаза, и на его губах появилась легкая усмешка.

— Доброе утро, граф. Ну что ж… Значит, правду говорят: знают трое — знает и свинья? — Он рассмеялся, оглядывая присутствующих.

Я на мгновение опешил, не сразу поняв, к чему эта простонародная присказка.

— В каждой шутке, Ваше Величество, — парировал я, — лишь доля шутки. Остальное — сущая правда.

Император рассмеялся уже громче, оценив мой ответ.

— Граф, вы не перестаете меня удивлять! — воскликнул он. — После ваших визитов хоть записывай изречения. Но довольно веселья. Вы меня убедили, господа. Приступайте к подготовке отряда. Деньги будут выделены. Александр Христофорович, — повернулся он к Бенкендорфу, — разберитесь, как графу удалось проникнуть во дворец. Сделайте соответствующие выводы.

— Ваше Величество, — обратился я, ловя момент, — осмелюсь просить отметить верность долгу смены дворцовых истопников и возчика дров. Истопники, не дрогнув, с топорами в руках напали на нас, пытаясь пресечь наше проникновение. Честно исполняли свой долг, как его понимали.

Император приподнял брови, явно удивленный.

— Вот уж не ожидал от истопников такой прыти! Ну что ж, если так… Александр Христофорович, премируйте их за рвение в службе.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — сухо отозвался Бенкендорф, бросая на меня взгляд, полный не столько одобрения, сколько будущих вопросов.

Глава 33

База пластунского батальона. Пластуновка.

— Андрей, ты надорвёшься. Слишком много на себя взвалил. — Сказал Костя после очередного поединка. — Я понимаю тебя, но ты слишком торопишься и пытаешься охватить всё сразу.

— Да нет. С физподготовкой у меня порядок, рукопашный бой и фехтование потихоньку двигаются, а вот со стрельбой промашка. И как у тебя получается, Костя, так стрелять? — сказал Андрейка присаживаясь на лавку.

За месяц своей службы в батальоне Андрейка незаметно сблизился с Константином. Оба вольнопёры, они старательно вникали в особенности службы, каждый раз получая нагоняи от сотника Сухина, дядьки Трофима. Каждый из них на выходе в учебный рейд командовал полусотней. Бойцы сразу приняли Андрейку, своего, Романовского. Многие знали с детства, принимали его командование спокойно, как должное. Уважая его за то, что отучился в кадетском корпусе и выбился в офицеры.

— Не переживай, всё у тебя получится, да и стреляешь ты неплохо. Андрей, а тебе не, кажется, что вы слишком превозносите командира? Боготворите его. — спросил Костя. — Да он отменный командир, наверное, талантливый стратег, но у меня такое чувство, что это уж слишком.

— Слишком превозносим, говоришь. — потянул задумчиво Андрейка. — А ты глянь кругом себя, Костя. Я ведь помню, когда он впервой сюда прибыл. Сгоревшие развалины, Смирновкие выселки. А сейчас, база, Пластуновка, всё, что на нас одето, оружие снаряжение. Спокойная жизнь, народ жирует, не нарадуется, горцы мирной жизнью живут, Базар, да и много другого. И всё это он, всё на его воле и приказе стоит. Понимаешь меня Костя? Не даром когда-то сказал Егор Лукич: Пока жив командир, жива и сотня, не будет его, все развалиться, одно название останется. Я ещё мальцом был, но всегда помню об этом. Потому и такое уважение командиру от казаков. Про пластунов и говорить не буду. Каждый при необходимости свою жизнь за него положит, а ты говоришь боготворите. Ты из графьёв и не видел, как мы тут до него жили. За околицу, толпой, все оружные ходили. На работу, да хоть куда, с оглядкой и остраской. Всё он, командир, навёл шороха. Горцы теперь сторжко ходят, о набегах думать забыли. Ну и как нам после всего этого к командиру относиться. Не в обиду тебе будет сказано, Костя. Только для меня, сейчас, командир, первейший человек, да не только для меня.

— Ты не совсем правильно меня понял, впрочем, я согласен с тобой во всём — сказал вздохнув Константин.

Появился дежурный из штаба.

— Вашбродь, сотник до штаба вас требует, обоих. Андрейка и Костя поспешили выполнить приказ.

— Здравы будьте, господин сотник. — Поздоровались они с порога.

— Проходи, вольнопёры. — Лицо сотника было встревоженным. — Гонец от Дауда, только что был у меня. Тревожные вести принёс. Старейшина Дасенруховцев сообщил, что к ним прибыл посланец Абдулах-амина с требованием пропустить его отряды через перевал весной, когда потребуется. У них в лучшем случае полторы сотни воинов наберётся на три селения, ну две сотни, если молодняк необстрелянный загрести. Отряд, что к нам погулять идёт, не менее пяти сотен, а скорее поболее будет. Старейшина просит помощи. Дауд имеет семь десятков воинов. Перевал какое-то время удержат. Если дасенруховцы окажут сопротивление, их уничтожат подчистую. Говорят Абдулах-амин собирает всех отморозков по всему пограничью, турки ему помогают. Собираются по всей линии ударить. А вот, где? Когда? Не знаем. Такие дела, вольнопёры. Что думаете, голуби сизокрылые?

— Да уж, сиди, гадай, где чё и по чём. — задумчиво проговорил Саня, старший урядник Александр Болотов, начальник батальонной канцелярии. Саня Воробьёв, Малой, его помощник, числился вольнонаёмным, предусмотрительно молчал и с интересом слушал, боясь, чтобы его не попросили на выход.

— Абдулах наверняка шапсугов и абаздехов подбивать начнёт, в набег, — почесал затылок Саня, и черкесов с побережья. Те злые до нас и на местных, за то, что с нами якшаются. Да и пограбить есть кого. Про, Базар и селище хаджи Али наслышаны небось.