Переплетения 3 - Гизум Герко

— За Мег, — прошипел он, и его голос был полон холодной, концентрированной ярости.

Главарь взревел от боли, его полоска здоровья рухнула в красную зону. Он развернулся, пытаясь достать Шныря, но тот уже снова был на расстоянии, двигаясь в своем смертельном, неуловимом танце.

Теперь в бой вступил и я, метнув [Ослепление] в четвертого грабителя. Того, что до сих пор не вступил в бой, и который как раз целился в спину Михаила. Вспышка света заставила его замереть. Затем я создал [Огненную стену] для разделения поля боя. Я поставил ее между Шнырем и раненым главарем, давая нашему новому союзнику секунду на передышку, и между Михаилом и спящим воином, отсекая его от битвы. Поле боя, до этого хаотичное, было разделено на три изолированные зоны.

— Миха, хил! — крикнул я, видя, как полоска здоровья барда опасно просела.

— Минуту! — отозвался он, залпом выпивая лечебное зелье, которое я ему бросил.

Бой превратился в сложную шахматную партию. Грабители были элитой. Они не паниковали, адаптировались, прикрывали друг друга и не спешили с действиями. Тот, что был со мной, понял, что не может пробиться через мои контролирующие заклинания, и переключился, пытаясь обойти стену огня и помочь своим. Спящий проснулся и, увидев стену пламени, не полез в нее, а начал искать обход. Они пытались перегруппироваться, координировать свои действия. Они пили лечебные зелья, как только их здоровье опускалось ниже половины.

Шнырь был воплощением смертоносной эффективности. Он не наносил много урона, но его удары были быстрыми, точными и методичными. Он танцевал вокруг своей цели, то накладывая эффект кровотечения, то замедляя, то нанося критический урон с фланга. Он не давал врагу ни секунды передышки.

Михаил был нашим дирижером. Он больше не вступал в прямой бой. Он стоял в центре нашей небольшой арены, и его музыка теперь была не балладой, а военным маршем. Короткие, резкие аккорды то ускоряли наши движения, то замедляли врагов. Тихие, мелодичные переливы восстанавливали наше здоровье, не так быстро, как зелье, но постоянно, методично. Он контролировал ритм всей битвы.

А я был архитектором тактики. Мои [Огненные стены] постоянно меняли геометрию поля боя, создавая узкие проходы, ловушки, отсекая цели друг от друга. Мои [Магические снаряды], модифицированные на лету, то превращались в одиночный, бронебойный заряд, отбрасывающий противника, то в рой мелких, быстрых игл, чтобы не дать врагу выпить зелье.

Бой, который должен был закончиться за минуту, растянулся на долгие, напряженные пять минут, превративший в групповую дуэль.

Наконец, остался только один. Последний грабитель, подраненный, его здоровье было на волоске.

— Погодите… — прохрипел он, поднимая руку. — Мы не знали… Сайлас сказал, что…

Он не договорил. Кинжал, брошенный Шнырем с другого конца переулка, с сухим, отвратительным звуком вошел ему точно в глаз, обрывая его слова на полуслове.

Тело рухнуло на землю, вокруг начала проступать лужа крови.

Глава 18

Бой закончился, но напряжение осталось.

Я повернулся к Шнырю. Он стоял, вытирая лезвие своего кинжала о тряпку, его движения были спокойными, почти будничными. Но его глаза, до этого холодные и расчетливые, сейчас горели темным, непроницаемым огнем.

— Зачем? — мой голос прозвучал резко, нарушая тишину. — Он уже был готов сдаться. Он мог дать нам информацию.

Шнырь медленно поднял голову, но в его взгляде не было ни раскаяния, ни сожаления.

— Мертвые не разговаривают, — ровно ответил он. — И не создают этим проблем.

— Он мог сказать что-то важное…

— Он мог сказать, что Сайлас нас подставил, — тут же вмешался Михаил, его голос был необычно твердым. Он уже деловито обыскивал тела, собирая выпавший лут. — Или что это была проверка от Борджиа. Или что они были просто случайные бандиты, которым не повезло. Внести разлад. У нас нет времени на «мог бы», Маркус. У нас встреча. Помнишь? Мы уже опаздываем.

Он был прав. Снова. Он грубо, но эффективно возвращал меня из мира гипотез в мир суровой реальности. Каждый лишний вопрос, каждая секунда промедления здесь увеличивали риск того, что кто-то заметит, что кто-то доложит. И тогда наша встреча с контрабандистами могла закончиться еще до ее начала.

Трупы грабителей исчезли, оставив после себя лишь несколько мешков, которые они тащили. Михаил пнул один из них ногой, и тот глухо звякнул.

— Хм, — он развязал один из мешков, заглянул внутрь и скривился. — Пара серебряных подсвечников, дюжина бутылок дешевого вина и какой-то ржавый доспех. Всякого хлама монет на триста, не больше.

Он быстро затащил мешки в темную нишу между складами, прикрыв их какими-то гнилыми досками.

— Оставим это на потом. Может, пригодится. А сейчас бегом. Нас ждут настоящий бизнес, а не уличные потасовки.

Мы двинулись дальше, теперь уже почти бегом, углубляясь в лабиринт доков. Шнырь шел впереди, его силуэт сливался с тенями, указывая нам путь в этом мире, который был для него родным. Он молчал. Но я чувствовал, что молчание между нами стало другим. Более напряженным.

Внезапно, когда мы пересекали один из шатких деревянных мостков, перекинутых через зловонный канал, он замедлил шаг, пропуская Михаила вперед и поровнялся со мной.

— Господин Маркус, — начал он, не глядя на меня. Его голос был тихим, почти неслышным за скрипом досок под ногами. — Насчет того парня…

Он замялся, и я, на удивление, услышал в его голосе нотки смущения.

— Я его добил, потому что боялся, что он начнет… врать. Говорить какие-то гадости. Чтобы очернить меня перед вами. Перед новым… нанимателем.

Я молчал, давая ему договорить. Это было не просто объяснение. Это была попытка оправдаться, сохранить лицо, сохранить свой новый, хрупкий статус.

— Что они от тебя хотели, Шнырь? — спросил я, мой голос был ровным, без осуждения.

Он горько усмехнулся.

— То же, что и всегда. Денег. Это были они, те самые ребята, из-за которых я влетел на долги. Моя старая «команда». Мы должны были вынести артефакты для герцога вместе. Но они запаниковали, когда сработала кристаллическая сигнализация, и сбежали, оставив меня одного разбираться с проблемами. А потом, когда Мег начала разбираться, они пришли к ней и рассказали красивую сказку о том, как я все спланировал, чтобы «кинуть» их и забрать все себе.

Он сплюнул в темную воду канала.

— Сейчас уже поздно что-то доказывать. Да и бессмысленно. В нашем мире слово того, кто сильнее, всегда правдивее. Но я не