Левиафан - Эндрюс Хелен-Роуз

— И она выполнила обещанное?

— Да, еще две недели назад так оно и было, — призналась Люси.

Я посмотрел на мальчика.

— Сколько ему?

Люси Беннетт рассеянно закатила глаза к потолку.

— Девять? Десять? Ему было года три-четыре, когда они поселились у меня.

Десять лет? Невероятно! Мальчик был таким крохотным и тощим, как голодный лисенок. И без того неухоженный на вид, он казался и вовсе дикарем из-за копны взлохмаченных черных волос, а на его круглом приплюснутом лице особенно выделялись странной формы глаза, слово Творец приложил большой и указательный пальцы к вискам ребенка и растянул их. Мальчик смотрел на окружающий мир со странноневинным выражением лица. Похоже, его заинтересовали мои добротные кожаные башмаки, но с не меньшим интересом он разглядывал и комок слипшейся грязи, который нашел на полу и теперь старательно растирал между ладонями. Мальчик напомнил мне одного идиота, щиплющего траву на лужайке, — я видел его, возвращаясь домой из Ньюбери, когда остановился на ночлег в Ивинго[25]. Вскоре заморыш на полу оставил свое занятие, уселся на корточки и уставился в пространство рассеянным взглядом.

— У меня есть предложение, — понаблюдав за ребенком, начал я.

Люси перестала жевать, взглянула на меня острым взглядом игрока. Она деловито кивнула, предлагая продолжать.

— Я хотел бы снять эту обузу с ваших плеч. У нас на ферме не хватает рабочих рук, а дел невпроворот. Думаю, можно будет приспособить мальчика для работы на кухне.

Люси расхохоталась неприятным гортанным смехом. Она смеялась так, что ее необъятная грудь вздымалась, словно тесто в кадушке.

— Вы хотите снять с моих плеч обузу? — все еще давясь от смеха, переспросила женщина.

— Да, ведь мальчик требует расходов, — сказал я, не поняв причины столь бурного веселья. — А мой дом нуждается в работнике. Так почему бы мне не приобрести его? Само собой, по сходной цене.

Люси Беннетт взглянула на ребенка и разразилась новым приступом смеха.

— Его? Приспособить к работе? — Отсмеявшись, толстуха вытерла выступившие на глазах слезы. — Нет, — проговорила она с притворным сожалением. — Нет, хоть Генри мне никто и я могу кормить его лишь на те деньги, которые присылает для него сестра. — Люси покосилась на тощего мальчика. — Ну, может, чуть меньше, — призналась она. — Но это не значит, что я готова продать ребенка первому встречному за пару шиллингов. И не надейтесь, я все же христианка.

Наконец я понял смысл ее слов.

— Черт подери, имейте же совесть! Я хочу помочь мальчику. Я ведь знаю его сестру… Точнее, знаю, где она находится.

На этих словах Генри медленно повернул голову в мою сторону. На его странном приплюснутом лице промелькнуло нечто похожее на волнение, но ребенок не издал ни звука.

Люси задумалась, словно прикидывая, какую пользу можно извлечь из предложенной мною сделки.

— Вы и верно знаете, где теперь Крисса? Ну что же, в таком случае передайте ей, что она просрочила с оплатой за этого ублюдка. — Я вздрогнул, когда Люси пнула мальчика ногой, обутой в шелковую домашнюю туфлю. Генри качнулся, но едва ли прореагировал на тычок. — Однако даже если вы возьмете парня на свое попечение, не надейтесь дождаться благодарности от его сестрицы. Крисса гордая, что твоя индюшка. А где, вы сказали, она находится?

— Я не говорил. Но если желаете удостовериться, что мы действительно знакомы, могу описать, как выглядит Крисса. — Мне несложно было сделать это, ибо с того самого момента, как я впервые увидел девушку, ее образ не покидал меня ни на секунду.

Выслушав меня, Люси кивнула.

— Ладно, я вам верю, это действительно Крисса, — медленно произнесла сводня, и в глазах у нее загорелся жадный огонек. — Тем не менее мой долг как честной христианки — следовать данному слову. И коль скоро я пообещала держать Генри у себя, так оно и будет. Если только вы не готовы оплатить долг Криссы, а также некоторую компенсацию за то, что я присматривала за мальчиком. Обычно это составляло небольшую часть от общей суммы, которую вносила его сестра.

Алчная ведьма! Я подозревал, что это составляло бо льшую часть той суммы, которую вносила Крисса. Однако, подавив отвращение, согласно кивнул.

— Договорились, — буркнул я. — Мальчик отправится со мной на ферму, там для него найдется работа, а со временем он, может быть, снова встретится со своей сестрой, — добавил я чуть громче, внутренне проклиная себя за то, что даю несчастному ребенку несбыточную надежду — и все это ради собственной выгоды.

«В самом деле, намного ли я лучше этой сквалыги?» — с горечью подумал я.

Поторговавшись немного, мы сошлись на определенной сумме, после чего Люси Беннетт снова поддела мальчика носком своей шелковой туфли.

— Собирай вещи, парень! — рявкнула она.

Ребенок с трудом поднялся на ноги и направился в дальний угол комнаты, где достал жалкий сверток с каким-то тряпьем и палку. Генри Мур был готов отправиться в путь.

— У него есть башмаки? — спросил я, глядя на грязные ступни мальчика.

— В этом не было необходимости, — отрезала толстуха.

Удрученно вздохнув, я передал Люси Беннетт деньги и жестом приказал мальчику следовать за мной. Он вышел из комнаты, даже не оглянувшись на свою мучительницу. Вскоре я посадил его в седло перед собой. Бен, чувствуя дополнительный груз на спине, неспешно тронулся по улицам Нориджа к воротам Святой Магдалины и к выходу из города.

Глава 12

Городские стены остались позади. Копыта Бена глухо зашлепали по раскисшей дороге и полусгнившей листве. Синева утреннего неба над нашими головами сменилась однотонным серым покрывалом.

— Ты умеешь читать, мальчик? — прервав молчание, спросил я.

— Нет, — ответил Генри.

Я вдруг понял, что впервые слышу его голос.

— Я не имею в виду Библию, но свое собственное имя можешь прочесть? — Быть безграмотным в его возрасте — мысль показалась мне нелепой, хотя в десять лет чтение и мне казалось тяжкой работой, только отвлекающей от настоящих серьезных дел — поиска муравейников и птичьих гнезд, которые можно разорить.

— Нет, — повторил Генри.

— Ну что же, мы постараемся это исправить, — заметил я. — Мужчина должен уметь читать.

— Да, — робко откликнулся Генри.

— Ты можешь обращаться ко мне «сэр», — заметил я строгим голосом, который мне самому сразу не понравился. — Или «мистер Тредуотер», — чуть мягче добавил я. — А я буду звать тебя Генри.

— Да, сэр, — пискнул мальчик.

— Но сперва остановимся и поедим.

Щуплое тело мальчика напряглось при упоминании о еде. Я направил Бена на обочину дороги, где стояла поилка для скота. Земля здесь была гораздо суше и не так разбита, как на проезжей части. Спешившись, я помог Генри выбраться из седла.

— Прежде всего, мы заботимся о наших животных, — пояснил я, подводя Бена к поилке. — Ухоженная лошадь — это наш рабочий инструмент, и мы должны хорошенько присматривать за нашими инструментами, чтобы они могли исправно служить нам.

Генри кивнул с серьезным видом. Но от одного взгляда на его прозрачно-бледное лицо у меня защемило сердце. Я отдал мальчику весь хлеб и сыр, которые прихватил с собой, и смотрел, как и то и другое исчезает в его голодном рту.

Итак, почему я забрал Генри? Не стоит притворяться, что мною двигали благородные побуждения. Совершенно ясно, что Крисса Мур по-настоящему привязана к брату. Даже покинув дом Люси — неважно, чем уж она занималась, чтобы заработать на жизнь, — Крисса продолжала отправлять бывшей хозяйке деньги на содержание Генри. И делала так вплоть до своего ареста. Девушка много лет самостоятельно заботилась о брате, поскольку ни о родителях, ни о родственниках не было сказано ни слова. Я вынужден был признать, что немного нашлось бы людей, которые в подобной ситуации не бросили бы больного мальчика и не отправились на поиски лучшей жизни. Каковы бы ни были прегрешения Криссы Мур, но ее преданность брату заслуживала уважения. Кроме того, это может и мне пойти на пользу. Теперь, когда Генри в моих руках, возможно, удастся разговорить его сестру. Нет, конечно, речь не идет о признании — какой прок, если Криссу вздернут на виселице, — но заставить ее отказаться от нелепых выдумок по поводу отношений с Ричардом Тредуотером.