Бескрылый дракон - Big wolf
— Не чпокайтесь в ванне старост. Мы с Грейнджер первые забили это место, — кинул вслед уходящей паре слизеринец.
— Малфой! — прошипела Гермиона. — Гарри, пожалуйста. Не надо, — взмолилась девушка, смотря на друга.
— Какие вы скучные, — простонал Драко, когда они наконец остались одни.
— Я тебе устрою скучные, — рыкнула Гермиона, садясь на парня сверху.
Руки тут же обхватили бёдра и прижали девушку ближе. Драко набросился на сладкие губы с жарким поцелуем.
«Пивз помешал нам на самом интересном месте».
Но звук отъезжающей статуи льва заставил их прерваться. Малфой оторвался от губ с разочарованным стоном.
«Да будьте прокляты!»
Девушка неловко поднялась на ноги.
— На сегодня хватит, — улыбнулась она. — Спокойной ночи.
— Ты серьёзно? — возмутился он. — Оставишь меня вот так? — развёл руки парень, указывая на возбудившуюся плоть, что оттягивала ширинку брюк.
Вместо ответа Грейнджер оставила лёгкий поцелуй на щеке и вспорхнула по лестнице в спальню девочек. В гостиную прошли Энтони с Эрни.
— Веселились? — усмехнулся Голдстейн.
— Обломщики хреновы, — огрызнулся Драко.
— Мы можем пропустить тебя первым в душ, — поддержал друга Эрни. — Спустишь огонька. Или дрочить не в стиле аристократа?
— Разговаривать с недоумками — не в стиле аристократа. Так что отвали,— процедил Драко, скривившись от раздражения.
Парни поднялись в комнату, когда статуя льва вновь отъехала в сторону.
«Блять, проходной двор прям!»
Но в комнату вбежала рыжая гриффиндорка.
— Малфой, ты не видел тут деревянную закладку для книг? У меня из сумки выпала… — растеряно спросила девушка, глазами осматривая комнату.
Драко заскользил взглядом по полу и заметил вещицу возле ножки дивана. Нагнулся и поднял. На деревянной закладке из угла в угол прыгали лошадь и олень.
«Олень — патронус Поттера, а лошадь тут причём?»
— Твоя? — спросил Драко.
— Да, — обрадованно выдохнула девушка.
Рыжая уже направлялась к выходу, когда Драко решил спросить.
— Почему там лошадь? — голос звучал непринуждённо.
— Мой патронус — лошадь. Брат отправил нам всем в подарок, — ответила она.
«Вислый Уизли?»
— Лошадь? А собака тогда чей? — напрягся Малфой.
— Рона, — пожала плечами гриффиндорка и покинула гостиную.
«Никогда тебе не врёт?»
«Вот и первая ложь».
«Может, и не первая?»
«Подарок от Джинни, говоришь?»
«Хорошо, Грейнджер. Давай поиграем. Что ты задумала?»
Глава 15.
Саундтрек:
James Arthur — Train Wreck
Лучше поверить предателю, чем оттолкнуть товарища.
Опаснее, но в конечном итоге хотя бы себя оправдывает.
Борис Акунин.
Сердце пропустило удар, а рука прижалась к груди, придерживая полотенце.
— Драко, ты напугал меня! Я думала, ты подождёшь в гостиной, как обычно… — облегчённо выдохнула гриффиндорка.
Слизеринец стоял, прислонившись к комоду возле её кровати. Чёрный классический костюм идеально сидел на точёной фигуре, выделяясь на контрасте со светлой кожей аристократа.
— Он рассчитывал на утренний перепих, — выдала Пэнси, вставая со своей кровати. — Но увы. Мне нужно принять душ.
Девушка прошла к ванной комнате и остановилась в дверях, бросая гневный взгляд на смущённую гриффиндорку.
— Не вздумайте кувыркаться, пока я в душе. Мне не нужен такой приз на барабане жизни! — прошипела она и с размаху захлопнула дверь.
— Звучит интригующе, — ухмыльнулся Малфой.
Его взгляд нагло шарил по её фигуре. Она неуверенно переступила с ноги на ногу и открыла шкаф.
— Отвернись, пожалуйста, — попросила Гермиона.
«Он столько раз видел тебя голой!»
«Но я всё ещё не могу переодеваться при нём. Блин, надо было одеться в ванной. Если бы знала, что он будет здесь…»
— Ты серьёзно? — ухмылка стала шире, но что-то во взгляде парня было не так.
Гермиона нахмурилась, изучая выражение лица слизеринца.
«Почему он смотрит как-то странно? Холодно. Отчуждённо. Я будто снова чувствую эту проклятую тысячу дверей»
— Всё в порядке? — спросила она. — Нервничаешь?
— Просто я тут вдруг понял, что никогда не спрашивал, как ты собираешься отпраздновать Рождество, — невозмутимо пожал плечами Драко. — Предполагаю, что с родителями?
На всё, что касается Рождества и того, что будет после него, у пары было наложено негласное табу. Суд Люциуса Малфоя назначен в сочельник. Оставалась всего неделя. Кажется, все прекрасно понимали, что ожидает отца Малфоя, но она не решалась разговаривать об этом. Страх того, что слизеринец снова закроется, снова отдалится, не позволял даже слова выдавить. Потому все темы, что так или иначе могли иметь отношение к этой, Гермиона старательно избегала. Кроме разговора на Астрономической Башне, они больше не касались этого.
«Рождество — светлый семейный праздник, но если в его канун казнят твоего отца…»
— Да, с родителями, — кивнула она. — Хочешь, я пойду с тобой… туда, — неуверенно предложила Грейнджер.
«
Туда
… Мерлин! Гермиона, это так глупо прозвучало. Ты хочешь пойти на суд Люциуса Малфоя? Ну, и скажи, зачем? Ты и твои друзья приложили усилия, чтобы этот суд состоялся, чтобы этот скользкий мерзавец не остался безнаказанным. Что ты собираешься там делать? Несмотря на то, что он отец Драко, это всё ещё один из самых гнусных и лживых волшебников в мире».
— Не стоит, — он отодвинулся от комода. — А где будете праздновать? — как бы между прочим бросил Драко.
«Кульминация… давай, Гермиона. Скажи, что ты будешь радоваться в кругу друзей. В Норе. С родителями. С бывшим парнем. А он будет смотреть, как его отца целует дементор. Шикарная моральная поддержка. Супер просто».
— Ничего особенного, — увильнула Грейнджер. — Дома, наверно.
«Нора — тоже мой дом. Вроде».
«Кошмар! Я вру ему».
«Но если сейчас признаюсь, он расстроится».
«Это второй раз уже!»
«О деревянной закладке у тебя тоже язык не повернулся правду сказать».
«И когда ты успела стать такой лгуньей?»
«Не знаю… но я просто боюсь. Боюсь потерять его. Не понимаю, что на меня нашло. Но это какое-то всепоглощающее желание сделать всё идеально, даже если это и не так».
Язык обожгло, а глаза вцепились в резные узоры шкафа. Ложь всегда давалась ей тяжело, поэтому она отвернулась, старательно выбирая вещи. Белая блузка и школьная форма. Ничего особенного, чтобы так долго копаться.
— Дома у твоих родителей? — уточнил Малфой.
— Да, — кивнула она, максимально стараясь не выдавать себя. — А что? — вырвалось как-то слишком
