Император Пограничья 12 - Евгений И. Астахов
Глава 8
На тренировочном полигоне Угрюма царила суматоха. Полина носилась между прибывшим из Твери режиссёром и группой дружинников, пытаясь организовать съёмку рекламного ролика.
— Прохор Игнатьевич! — Семён Градский, худощавый мужчина лет сорока с пышными усами, театрально воздел руки к небу. — Представьте: вы стоите на фоне восходящего солнца, плащ развевается на ветру, в руке сверкает клинок из Сумеречной стали! Камера медленно наезжает, музыка нарастает…
Я поморщился, переводя взгляд на Полину. Гидромантка умоляюще сложила ладони, безмолвно прося потерпеть. Святослав, мой двоюродный брат, давший наводку на этого деятеля искусства, предупреждал, что Градский — разорившийся театральный режиссёр, подрабатывающий рекламой. Но не упомянул о его склонности к чрезмерной драматизации.
— Никаких плащей, — отрезал я. — И никакой театральщины. Нужна суровая реальность — мы убиваем Бездушных, а не ставим оперу.
Режиссёр покраснел, усы задрожали от возмущения:
— Но как же художественный образ? Эмоциональное воздействие? Зритель должен почувствовать героизм момента!
— Зритель должен понять, что наше оружие надёжное и смертоносное, — парировал я. — Всё остальное — лишнее.
Полина заметалась между нами, пытаясь найти компромисс:
— Может, попробуем снять несколько вариантов? Семён Павлович, покажите свою версию, а потом снимем то, что хочет маркграф?
Михаил, оператор с профессиональным записывающим артефактом, молча настраивал сложное устройство. Кристаллы в его корпусе мерцали, готовые запечатлеть происходящее.
— Хорошо! — Градский хлопнул в ладоши. — Начнём с демонстрации оружия. Пусть ваши воины покажут мастерство владения! Но с чувством, с экспрессией! Представьте, что вы герои древних саг! Словно вы, как доблестные воины, шагнули в реальность прямиком из «Песни о Нибелунгах»!
Я мысленно усмехнулся. Если бы только этот болтун знал, что я помню времена, когда эти легенды только рождались из реальных событий. И что герои тех саг меньше всего думали о красивых позах — им бы выжить да честь сохранить. К тому же их боги определённо не одобрили бы такое использование воинской доблести для торговли. Хотя, учитывая практичность Всеотца, он бы, возможно, по достоинству оценил такую хитрость.
Дружинники переглянулись. Борис откашлялся:
— Воевода, мы что, правда должны… фиглярствовать?
— Делайте как обычно на тренировке, — махнул я рукой. — Никакого актёрства.
Первая попытка съёмки провалилась мгновенно. Градский требовал «больше страсти в движениях», дружинники двигались скованно, стесняясь камеры, а я категорически отказывался кривляться и произносить пафосные реплики вроде «Пред ликом тьмы мы — щит человечества!».
— Это невозможно! — режиссёр всплеснул руками. — Вы убиваете искусство!
— Я убиваю Кощеев, — сухо ответил я. — И продаю оружие, которым это делаю.
Ярослава, стоявшая в стороне со скрещёнными на груди руками, фыркнула:
— Может, просто покажете, как рубите чучело? Без всей этой мишуры?
Михаил включил артефакт, направив его на меня. Я взял глефу из Сумеречной стали и начал демонстрацию базовых приёмов. Но едва лезвие рассекло воздух, записывающий артефакт издал странный треск.
— Стоп! — Михаил в панике отключил устройство, проверяя настройки. — Что происходит? Артефакт сбоит! На записи… изображение искажено, маркграф окутан каким-то тёмным свечением!
Градский побледнел:
— Пятьсот рублей аренды! Если он сломается, я разорён окончательно!
Через десять минут Арсеньев, приглашённый по моей просьбе на случай если всё же потребуется ремонт артефакта, подошёл и осмотрел устройство. Максим нахмурился, проведя рукой над кристаллами:
— Остаточная энергия от битвы с Кощеем. Она искажает запись. Слишком много некротической силы пропитало это место.
— Всё пропало! — Градский схватился за голову. — Снимать невозможно!
— Погодите, — Ярослава подошла ближе, разглядывая искажённое изображение. — А ведь это… впечатляюще выглядит. Словно само оружие хранит след битвы с тьмой.
Все повернулись к княжне. Засекина пожала плечами:
— Используйте это как художественный приём. «Оружие, хранящее память о победе над Кощеем». Искажения создают ощущение остаточного присутствия побеждённого зла.
Белозёрова просияла:
— Гениально! Это же уникальный эффект!
— Новаторское искусство… Да, да! Это же постмодернистская деконструкция героического нарратива! Визуальная метафора борьбы света и тьмы, где протагонист несёт в себе отпечаток побеждённого зла! — он воздел руки к небу. — Это отсылка к ницшеанскому концепту «если долго смотреть в бездну», но переосмысленная через призму магического реализма! Тёмное свечение символизирует бремя героя, который, уничтожая монстров, сам становится частью тьмы! Какая экзистенциальная глубина!
Дружинники недоумённо переглянулись. Борис почесал затылок:
— Воевода, этот малахольный в порядке?
Ярослава закатила глаза:
— Это всего лишь остаточная некротическая энергия.
— Нет-нет! — Градский замахал руками. — Вы не понимаете! Это визуальная поэма о дуальности человеческой природы! Диалектическое единство противоположностей! Гегель бы заплакал от восторга!
Пока все обсуждали неожиданную находку, Скальд слетел с ближайшего дерева и уселся мне на плечо.
«Эй, скупердяй! А мне за участие в этом балагане что полагается?» — проворчал ворон в моих мыслях.
— Скальд тоже хочет сняться? — догадалась Полина.
«Не бесплатно же! — возмутился фамильяр. — Требую процент от прибыли! И орешки авансом!»
Когда я озвучил его требование, Ярослава расхохоталась:
— Даже птица понимает основы бизнеса лучше некоторых!
«Я не просто птица! — обиделся Скальд. — Я высокоинтеллектуальный магический фамильяр! Мой гонорар — три больших кристалла и мешок солёных орешков!»
«Один малый кристалл и горсть орешков», — предложил я.
«Два средних и полмешка!»
«Один средний, больше не дам».
«Грабёж! Эксплуатация! — заголосил ворон, но тут же добавил: — Ладно, согласен. Но орешки — только отборные!»
Пока мы препирались со Скальдом, Михаил снова включил артефакт. Теперь, зная об эффекте, он отрегулировал настройки, чтобы искажения выглядели контролируемо зловещими.
— Снимаем! — скомандовал Градский, войдя в азарт. — Дружина демонстрирует оружие!
Бойцы выполняли приёмы с клинками из Сумеречной стали, а тёмные отблески создавали впечатление, будто само оружие помнит уничтоженное зло. Эффект получался действительно впечатляющим.
— Теперь вы, маркграф! — режиссёр повернулся ко мне. — Просто скажите несколько слов о вашем оружии. Как сможете.
Я встал перед артефактом, держа глефу вертикально. Искажения окутывали лезвие призрачной дымкой. Говорить решил коротко и по существу:
— Два Кощея пали от этого оружия. Десятки Стриг уничтожены. Сотни Трухляков обращены в прах. Мы не обещаем лёгкой победы. Мы даём инструмент для выживания. — Сделал паузу, глядя прямо в записывающий артефакт. — Наше оружие проверено кровью Кощеев. Покупайте в «Угрюмых Арсеналах».
— Снято! — Михаил отключил устройство. — Получилось… необычно.
Градский смотрел на меня с новым уважением:
— Знаете, маркграф,
