Варлорд. Политика войны (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит
— Что планируете дальше?
— Уезжать надо… — с надеждой поднял на меня глаза старший.
Власти, воспользовавшись заварухой, арестовали кучу причастного и непричастного народа по всей стране. Повинтили треть барселонского Женералитета во главе с его президентом Компанисом, успевшим в начале октября поставить на голосование вопрос о независимости Каталонии. Арестовали говоруна Кабальеро, других социалистов, коммунистов и анархистов (их, кстати, меньше всего). Прието и тут подтвердил свои организаторские способности, ускользнув из страны.
— Вас таких набралось три сотни, куда вы уедете?
— Мы рассчитывали на вашу помощь… — растерялся младший.
Вот тут я их чуть матом не послал — как восстания затевать, так никто меня не слушает, у всех идеология глаза застит, а как облажались, то я спасать должен! Но взял себя в руки, успокоился и подумал, что я с этого могу поиметь?
Поимел я договор с соцпартией, по которому они обязались как минимум координировать свои действия со мной. Причем юристы составили его так, что после эмиграции, когда оказанная услуга не будет ничего стоить, подписи можно использовать как компромат.
А уж вывезти людей через «андоррский порт Хихон», где заметная часть оборота — грузы Grander Inc, вообще не проблема. Тем более из Парижа договор подтвердил Индалесио Прието, а сменивший «инженера Кочека» резидент передал добро от Советского Союза на обучение двух сотен испанцев в военных училищах. Главное, чтобы они вернулись к маю 1936 года, до летнего мятежа Франко.
К визиту в Мадрид я подготовился сразу после отмены военного положения в Астурии, но меня еще примерно месяц не трогали. Радикалы Лерруса и Конфедерация правых Хиль-Роблеса делили министерские портфели и зачищали политический ландшафт, разборки с Грандером могли и подождать.
Но все когда-нибудь кончается и в середине ноября Хиль-Роблес, сохранивший портфель военного министра, пожелал увидеть генерального поставщика армии Испании.
В Мадрид набился полный «боинг» — я, Ларри, референт Серхио и дюжина охранников, которых одели в полувоенную форму с портупеями.
Столица встретила непривычным холодом, противным мелким дождем и частыми патрулями военных и штурмовой гвардии. Притихли и поредели беспечные толпы на Пуэрто дель Соль и Плаза Майор, некоторые редакции закрылись ставнями с бумажными объявлениями «до особого распоряжения», даже колокола бесчисленных соборов звонили глуше обычного.
Веселье сместилось в частные клубы и дорогие рестораны, где обсуждали новое правительство и его первые шаги, с особым восторгом встречая сведения о грядущей аграрной контрреформе. Роблес протащил за собой в кабинет Лерруса несколько однопартийцев и «Независимые правые» получили, в дополнение к Военному министерству, портфели министров труда, внутренних дел, промышленности, юстиции и сельского хозяйства.
Четыре машины встали у подъезда дворца Буэнависта, охранники выстроились в две шеренги, пропустили меня с Ларри и Серхио внутрь, а затем вошли сами, грохоча сапогами по мрамору, к полному обалдению дежурных офицеров.
Таким вот клином и добрались до министерских апартаментов. С нашей прошлой встречи сам Хиль-Роблес осунулся еще больше, словно каждый прожитый год стоил ему трех. А вот обстановка, наоборот, сияла новизной — и светлые кресла с атласными сиденьями и гнутыми ножками, и богато украшенные золоченой бронзой шкафы и столы. Губа у министра явно не дура — это, кажется, стиль какого-то из французских Людовиков.
Картины баталий против Наполеона и восстания 1854 года сменились на полотна о Реконкисте. О, надо будет заказать, например, уменьшенную копию «Сдачи Бреды» Веласкеса в хорошей раме от Термена, от такого подарка Роблес точно не откажется!
Неожиданным дополнением к министру, картинам и мебели служил генерал Франко.
— Вы что себе позволяете? — оторопевший Хиль-Роблес едва успел показать на двух моих охранников, закрывших за мной и Серхио дверь.
— Что это за демонстрация? — более конкретно поинтересовался генерал.
— Знаете, — я вальяжно плюхнулся в кресло и показал на второе референту, — я стал несколько нервным после того как ваш, да-да, ваш, сеньор генерал, полковник чуть было меня не расстрелял.
Министр удивленно покосился на Франко.
— Сеньор Грандер был в рабочем комбинезоне и с оружием, его приняли за повстанца, — сквозь зубы процедил Франко.
— Зачем вам потребовалось оружие?
— Я американец, у нас принято носить при себе пистолет, — с этими словами я откинул полу пиджака, вынул и выложил перед собой Кольт М1911.
Генерал нервно сглотнул, министр уперся руками в край стола, будто хотел его отодвинуть. Серхио приятно улыбался, а я продолжил борзый наезд, стараясь обвиноватить хозяев раньше, чем они меня:
— Мало того, что меня чуть не расстреляли, так ваши солдаты попытались изнасиловать мою жену и ее горничную! Вопреки приказам вломились на территорию аэродрома! И разграбили два склада в Хихоне, вот заверенный список убытков.
— Но вы их перестреляли!
— Конечно. Я же предупреждал, что попытки вторжения буду пресекать огнем.
— Это самоуправство!
— Самоуправство это бессудный расстрел, а защита частной собственности, в том числе силой оружия, более чем законна. Во всяком случае, на этом выросла такая великая страна, как США. У нас все просто: посторонний на участке — можешь стрелять!
Мы собачились еще полчаса, перечисляя действительные и мнимые прегрешения, в дело пошло все, вплоть до благодарственного письма архиепископа Овьедо Луиса-и-Переза за спасение монахов и священников, пересидевших бучу у нас в спортзале. Я даже предложил провести на заводах фильтрацию, так как твердо знал, что все скрывавшиеся у меня «нежелательные элементы» уже покинули Испанию.
Наконец, Хиль-Роблес выдохся и буркнул:
— У вас Ленин нарисован!
— Не только Ленин, сеньор министр. Еще Риего, Кромвель, Вашингтон, Кирога, Боливар, Гарибальди и многие другие. Рабочим нравится, а я считаю, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. До тех пор, пока мои рабочие выполняют производственные задания, мне их развлечения никак не мешают. Кстати, по экспорту или поставкам вооружений и боеприпасов претензии есть?
Разговор понемногу свернул в деловое русло, то есть в сторону торговли, и вот тут они вдвоем навалились на меня, выдуривая не батальон, а целый танковый полк. И вроде бы мне самому интересно, чтобы у республиканцев в Мадриде оказалось побольше танков, но беда в том, что уступки делать нельзя. Потому как уступил раз, уступишь и два. А где два — там и три, вот так по шажочку, по шажочку загонят в статус вечно должного. Как овцу, которую стригут, а потом забивают на мясо.
Нет уж, лучше пусть они уступают и чувствуют себя должниками.
— Заводы технически не смогут произвести столько танков в указанные сроки без срыва экспортных поставок, — пошелестел бумагами Серхио.
— А там убытки, сроки, штрафные санкции… — поддержал я. — Военное министерство готово мне все это компенсировать?
— Нет! — резче, чем следовало бы, отказался Роблес.
— Как вариант, могу предложить поставку американских танков. У меня хорошие отношения с президентом Рузвельтом, — афишировать свой последний афронт на крейсере я, разумеется, не стал, — можно будет получить приемлемую цену.
— Боюсь, она все равно для нас неподъемна.
— А другие товары? Нефть, бензин, продовольствие? — кинул я завлекалочку.
И выложил расписанную в деталях схему, пришедшую мне в голову во время несостоявшегося расстрела.
— Договор на пять лет? А причем тут Банк Мексики?
— Место хранения испанского золота в обеспечение аккредитивной сделки. Американские поставщики получают оплату только после отгрузки товара в ваш адрес, Банк Мексики контролирует соблюдение обязательств и передает золото только после их исполнения.
— Но какой интерес американцам работать без предоплаты? — сообразил Франко.
— Это уже мое дело, мы разобьем сделку на несколько мелких этапов, я профинансирую один-два в самом начале, а дальше буду выступать в качестве гаранта. Вы читайте, там все есть.
