Гули - Эдвард Ли

Это вызвало у некоторых недоумение. Рой был из тех парней, которые ради смеха насыпают в кофейник мульчу из сосновой коры. С Мелиссой было еще хуже. Она была озорной, похожей на мальчишку девчонкой с ужасающим чувством юмора, которая умудрялась не проказничать, только когда спала. Миллион неподдельных смешков. Однажды ее отправили домой из школы за то, что она положила лягушачьи яйца на стул классной руководительницы. Учитель имел несчастье обнаружить это, когда сел за стол. В другой раз ее отстранили от занятий за то, что она швырнула черничный пирог "Долли Мэдисон" прямо через всю столовую. Неплохая рука для маленькой девочки. Пирог впечатляюще размазался по правой груди завуча.

Курт остановился на полпути к кухне. Неужели глаза его обманывают? Это, должно быть, шутка. Мелисса курила сигарету, читая журнал. Не поднимая глаз, она протянула руку и стряхнула пепел. В порыве ярости он выхватил ее у нее и раздавил.

- Эй, ты, придурок! - возмутилась она.

- Какого черта, по-твоему, ты делаешь?

- Читаю о Брэде, - ответила она.

- Я серьезно, - прорычал Курт.

Он поднес окурок к ее лицу.

- Это сигарета. Ну и что?

Это было уже слишком.

- Ну и что? Я правильно тебя понял? Ты сказала "Ну и что?" Разве ты не знаешь, что сигареты убивают людей? - Курт неосознанно закурил свою собственную сигарету и продолжил ругать ее. - Курят только дураки, Мелисса. Только люди, выжившие из ума.

- В это я могу поверить.

- Вот если бы ты была взрослой, все было бы по-другому. Взрослые могут курить, если хотят, это их выбор. Мужчины и женщины могут курить. Но не дети, не двенадцатилетние.

- Сколько тебе было лет, когда ты впервые начал курить?

Курт не ответил. Ему было двенадцать. В конце концов он сказал:

- Пока ты не станешь достаточно взрослой, ты будешь делать то, что тебе говорят. Так оно и будет. Когда я был ребенком, я должен был делать то, что мне говорили, нравилось мне это или нет. То же самое касается и тебя. Боже мой, Мелисса Моррис курит... Дядя Рой просто взбесится. Юная леди, если я еще раз застану тебя за курением, я запихну тебя лицом в коровью лепешку, вкусную, большую, спелую. Зеленую внутри.

- А, ну-ка, отвали, - сказала она, возвращаясь к журналу.

- Я спихну тебя, умница. Прямо с водонапорной башни Истпорта, - он снова остановился и наклонил голову, внезапно осознав, что что-то не так. Он подозрительно покосился на нее, его голос был хриплым, как глина. - Эй, подожди минутку. Почему ты не в школе?

- Сейчас весенние каникулы, Эйнштейн. Я бы выглядела довольно глупо, сидя в классе совсем одна.

"О, нет".

Этого не могло быть. Целая неделя пройдет под угрозой для общества, да еще и дядя Рой в отъезде. Это была худшая новость с тех пор, как "Редскинз" проиграли Суперкубок.

Мелисса улыбнулась.

- Хорошо, - сказал он. Он полагал, что сможет с этим смириться. Может быть. Он завернул за угол и в третий раз остановился как вкопанный. В раковине громоздилась грязная посуда, сковорода была полна пены. Плита была пуста. - Я думал, ты сказала, что завтрак готов.

- Я помню, что говорила это, да.

Курт огляделся, теряя самообладание.

- Тогда где же эта чертова еда?

Мелисса спокойно перевернула страницу, на втором снимке Сталлоне делал вид, что не напрягает грудные мышцы.

- Я не говорила, что твой завтрак готов. Я просто сказала, что завтрак готов, и он был готов. И он был очень вкусным. Счастливого пути, сосунок.

Курт выбежал из комнаты, погруженный в мысленные картины убийства. Он удивлялся, как дядя Рой так долго оставался в здравом уме, будучи двенадцать лет обремененным этим маленьким воплощением Вельзевула. Ее следовало бы запереть в сортире на всю жизнь.

Как всегда, перед тем, как уйти со службы, он пристегнул к поясу свои скоростные ножны "Де-Сантис", одну из менее известных кобур типа "блин", набитую под завязку "Смит & Вессон" модели 65. Поверх него на нем была старая синяя куртка "Питерса", которая в достаточной степени скрывала "Смита" и "Де-Сантиса". Летом, когда куртки были недоступны, он жертвовал огневой мощью ради комфорта и носил с собой маленькую "Беретту" .22. Он не спорил с тем, кого все они называли "Никс", он всегда был при исполнении служебных обязанностей, зная, что ему это никогда не понадобится. Он также знал, что в тот день, когда он не возьмет с собой оружие, они разнесут "Банк Америки" вместе с ним.

Снаружи его ждала версия лучшего друга человека в исполнении Курта (он ненавидел собак, они заставляли его чихать и оставляли во дворе всякие вещи, чтобы он мог на них наступить). Это был сине-белый двухдверный "Фэрлейн" 64-го года выпуска. "Форд" был единственным автомобилем, к которому он относился с уважением, всегда настроенный и ухоженный, всегда сияющий. Она уже давно приобрела статус настоящего антиквариата; он постоянно получал за нее предложения, некоторые из них были до нелепости высокими, но мысль о ее продаже казалась ему непристойной, как будто он продавал часть самого себя. Машина гудела и сверкала, когда он мчался по 154 шоссе.

"Самое главное - это начать", - подумал он.

Он заехал в местную закусочную "Джиффи-Стоп", предпочтя ее "Таун Хай" и "7-Eleven", потому что там предлагали бесплатный кофе полицейским. (Однако, судя по вкусу, иногда даже эта цена не была выгодной). Он тут же купил две пачки "Мальборо Бокс" и завтрак - буррито, приготовленное в микроволновке. Он нахмурился, закуривая, хотя никотин приятно ударил в мозг. Если бы у него было три желания, одним из них было бы бросить курить. Гипноз был фарсом, шестьдесят баксов за сеанс, и оставалось только гадать, как долго он сможет сдерживать смех. Однажды он попробовал таблетки от курения, но они помогли только потому, что невозможно было одновременно курить и блевать. Он перепробовал все причуды, все приемы, и теперь, после стольких лет и двух пачек сигарет в день, он мог признать реальность своей зависимости. Бросить курить он мог не больше, чем перестать мочиться. Он будет беспокоиться о расплате, когда придет время.

Когда Курт направился обратно к "Форду", к другому концу парковки подкатил "Пинто"Глена Родза, синий с грязью. Глен был человеком-палкой, с черновато-каштановыми волосами, которые всегда были слишком длинными, постоянными темными