Девушки бури и тени - Наташа Нган

– Ах, наивный юноша. Скоро ты откроешь для себя гораздо более приятные способы попасть в Небесное Царство.

– Осторожнее, Пернатый, – кривится Бо. – В твоём возрасте следует быть осторожным с любой... напряжённой деятельностью. Как бы окорочок не оторвался.

Лицо Меррина становится грозным, однако Нитту пробирает хохот.

Я тоже не могу удержаться от смеха — пока не замечаю, что Кетаи смотрит на меня странным, понимающим взглядом, пугающе похожим на тот, которым Майна одаривала меня во дворце, когда думала обо мне. Но хотя вскоре я стала понимать, что таится в её мыслях, я не могу до конца понять, чего надо от меня её отцу. Моя улыбка исчезает, я бросаю в огонь косточку, которую дочиста облизала, и делаю глоток из бутылки сливового вина, которые мы передаём по кругу – ещё одно из угощений Кетаи. Сладкий алкоголь обжигает горло, но я заставляю себя проглотить его. Потом я перевожу взгляд на танцующие языки пламени – и зрение плывёт вместе с ними. В мерцании появляются движущиеся изображения: нависающий надо мной рогатый силуэт; добрые янтарные глаза демона-волка, который когда-то осторожно нёс моё изломанное тело на своих мускулистых руках, как новорожденную; брызги крови, когда я выдёргиваю нож из развороченной глазницы Короля.

Я отворачиваюсь от пламени, по рукам пробегает дрожь. Почти каждую ночь меня преследуют одни и те же воспоминания, настолько реальные, что кажется, будто я проживаю их снова и снова.

Я собираюсь сделать ещё глоток вина, когда Кетаи садится рядом со мной.

– Я кое-что принёс тебе, – говорит он, вытаскивая из карманов два свёртка, пока я поспешно ставлю бутылку. – Их на самом деле два. Ничто из того, что я мог бы тебе дать, не отразило бы той благодарности, которую ты заслуживаешь за свой поступок, Леи, – он протягивает их мне. – Но, пожалуйста, считай это маленьким знаком моей благодарности.

Один из предметов тяжелый и завёрнут в полоску роскошной бархатной ткани. Другой мягкий и лёгкий, переплетённый в листья лотоса. Сначала я открываю свёрток с листьями лотоса. Внутри всё переворачивается, когда я вижу четыре маленьких изумрудно-зелёных закуски квей, уютно устроившихся внутри.

– Майна сказала мне, что ты их любишь, – говорит Кетаи.

Я подношу нежные рисовые лепешки к носу, вдыхая их густой кокосовый аромат. Слёзы наворачиваются на глаза, когда вспоминаю, как в последний раз кто-то из клана Ханно приносил мне их в подарок; что они значили для меня тогда.

Для нас.

– Я заказал их из Малайи, – говорит Кетаи. – Совет заверил меня, что они лучшие в королевстве.

– Благодарю вас, лорд Ханно, – я складываю их обратно.

Я никогда не бывала в столице своей провинции, но не могу поверить, что кто-то где-либо может приготовить их лучше, чем Тянь, – даже в Царстве Небесном. Когда я была маленькой, я однажды съела так много квей её приготовления, что меня стошнило.

Оно того стоило.

Кетаи моргает. На мгновение он кажется разочарованным. Затем его улыбка появляется снова:

– Другой подарок – уже из моего дворца. Я приготовил его специально для тебя, наша Лунная Избранница.

Я разворачиваю ткань и вижу дорогой на вид кинжал длиной с моё предплечье, с заострённым концом. Лезвие прикрыто ножнами из тёмной кожи, украшенными изящными извилистыми узорами. Поскольку я знаю, что этого хочет Кетаи, я хватаюсь за рукоять из слоновой кости и вытаскиваю клинок. В этот момент горячая волна магии поднимается вверх по руке, заставляя кожу покалывать. Медный свет разливается по комнате, когда металл ловит отблески огня. Я поворачиваю кинжал, разглядываю его. Клинок бронзовый, почти того же оттенка, что и мои глаза. Заколдованный металл светится неземным светом и отражает моё лицо.

Я вздрагиваю от того, что вижу.

Я в первый раз вижу себя после побега из дворца. В тот вечер, готовясь к балу, моя горничная Лилл поднесла зеркало к моему лицу, чтобы показать чудо, сотворённое ею и другими горничными: бледная кожа, гладкая и сияющая; волосы украшены бусинками и нежными цветами; глаза подведены тушью и мерцают, подчеркивая золотой оттенок моих радужек.

Лицо, которое смотрит на меня сейчас, никак не похоже на ту же девушку. У неё раскрасневшиеся щёки. Растрёпанные волосы падают вьющимися прядями ей на плечи. Глаза запали и тонут в тенях не от макияжа, а от усталости, тёмные пятна под ними похожи на два синяка, лиловые и глубокие – физический отпечаток кошмаров, которые преследуют ёе каждую ночь.

Я убираю кинжал обратно в ножны, пальцы продолжает покалывать от магии.

– Спасибо, – говорю я ровным голосом. – Это... большая честь для меня.

Кетаи наклоняется, проводя пальцем по изящным узорам ножен.

– Я посоветовался с гадалками, чтобы кинжал сделали специально для тебя. Он должен принести тебе удачу — разве нужно что-то большее? – он нежно приподнимает мой подбородок большим и указательным пальцами. – Невероятно, – выдыхает он. – Ты настоящая Лунная Избранница.

Я привыкла к тому, как другие реагируют на мои золотистые глаза. Но то, как Кетаи смотрит на меня сейчас — его возбуждение почти дикое, на его лице мелькает что-то хищное – вызывает у меня дрожь в руках.

– Я польщена, как вы меня называете, лорд Ханно, – я высвобождаюсь из его хватки. – Но вообще-то я самая обычная девушка. Я сделала то, что должна была сделать.

Кетаи кивает, смягчаясь:

– Знаешь, Леи, я благодарен тебе не только за то, что ты сделала для нас, но и за всё, что ты сделала, чтобы помочь моей дочери. Я знаю, насколько ваша дружба помогла ей в те месяцы, пока она жила во дворце. Кензо рассказал мне, как ты поддерживала Майну, насколько вы двое близки. Ты была рядом, когда ей больше всего нужна была подруга, и я буду вечно благодарен тебе за это.

Подруга. Это слово слишком мелкое, слишком простое, чтобы выразить наши с Майной отношения. Конечно, мы подруги, самые близкие, но между нами гораздо большее. Любовь и забота, которые мы испытываем друг к другу, не могут уместиться в одном слове, которое так легко произнести. Майна – моя семья, она так же важна для меня, как отец и Тянь. Она столь же важна для меня, как солнце – для неба, луна – для звёзд; как Суна, Богиня Начала, – для Ло, Богини Конца.

Она – мой воздух. Моё убежище.

Кулон, благословляющий рождение, покоящийся между моими