Девушки бури и тени - Наташа Нган

Воцарилась тишина. Единственными звуками были потрескивание огня и тихое завывание ветра.

– Судьба дворца висит на волоске, – резюмирует Кетаи. – Либо он будет открыт для нападения, как только остальная часть Ихары узнает о смерти Короля, либо королевская линия продолжится самозванцем, который перечеркнёт всё, над чем мы работали.

– Может быть, назначили какого-то временного главу? – спрашивает Меррин, в его хриплом голосе слышится беспокойство.

Ветер треплет кончики его перьев, пока он пристально наблюдает за главой клана, аккуратно сложив когтистые руки на коленях.

Кетаи мрачно сжимает губы:

– Похоже, Король оставил инструкции относительно того, кто будет править в его отсутствие. Он выбрал генерала Наджу. Демон-лисица – одна из его личных гвардейцев и ближайших приближённых.

При упоминании имени Наджи моё сердце глухо стучит. Я обмениваюсь мрачным взглядом с Майной. Я знаю, мы с ней вспоминаем одно и то же: белая лисица с острой челюстью, порозовевшей от слюны и крови, неумолимо и яростно набрасывается сначала на Зелле, потом на меня, потом на Майну, потом...

– А что насчёт Кензо? – выпаливаю я. – Мы даже не знаем...

– …жив ли он? – спокойно отвечает Кетаи. – На Лунном Балу его серьёзно ранили, но наш Волк жив. Шпионы сообщают мне, что его держат в тюрьме на Лунном Озере, куда двор отправляет всех политических заключённых.

Я делаю долгий выдох и с облегчением откидываюсь назад.

– Я же говорила тебе, что ей его не победить, – шепчет Майна.

Она касается пальцами моей руки, всего на мгновение, и я отвечаю неуверенной улыбкой, а глаза мне застилают слёзы.

– Я уже встречался с ней.

Все мы вздрагиваем от звука мягкого голоса Хиро. Он отводит взгляд, уставившись на озеро. Свет от камина скользит по гладкому изгибу его головы.

– Когда королевская армия пришла за моим кланом, – продолжает он приглушённо, – она возглавляла набег. Она получала удовольствие, убивая тех, кто сопротивлялся.

Лицо Кетаи мрачнеет:

– То, что командует генерал Наджа, безусловно, для нас не самая приятная новость. Она демон, наиболее агрессивно настроенный против народа Бумаги при дворе, и полностью привержена стремлению продолжать угнетающую политику Короля Демонов. Мы можем быть уверены, что под её руководством двор не примет выгодных для нас решений. Особенно сейчас, – его губы сжимаются, и он на мгновение замолкает, прежде чем продолжить. Теперь в его голосе звучат жёсткие нотки. – Моя последняя новость личного характера. Как вам всем известно, за день до Нового года мою жену, приёмную мать Майны, убили.

Я окидываю взглядом Майну. Она смотрит на отца, её губы сжаты в тонкую линию, взгляд жёсткий и немигающий. Я придвигаюсь чуть ближе и прижимаясь к ней бедром. Смерть матери – тема, которую Майна отказалась со мной обсуждать. Так же, как и я, переживая многое из того, что произошло во дворце, она держала это где-то в себе, слишком глубоко, чтобы я могла дотянуться.

Печаль вспыхивает в груди. Раньше мы могли говорить обо всём. Раньше нам казалось, что единственное, что стоит на пути к счастью, – это Король и сам дворец.

Что, едва мы сбежим, как станем свободны.

– В ту ночь меня не было в спальне, – продолжает Кетаи в тишине. – Возможно, если бы я был там, всё было бы по-другому. Вместо этого я заснул ранним утром в одной из комнат для совещаний, весь вечер обдумывая планы на следующий день, – он бросает взгляд на Шифу Цаэня. – Ты помнишь, как это было, мой друг. Хотя мы знали, что много чего может пойти не так, почему-то мы были уверены, что всё сработает. Что все наши планы и преданность делу в последние годы и десятилетия, вот-вот окупятся. В то утро я впервые за несколько недель крепко спал, опьянённый уверенностью и предвкушением. Мы были так уверены, – глухо повторяет он.

Его кадык дёргается, он сглатывает.

– Стража разбудила меня в несколько минут восьмого. Служанки жены пошли за ней, чтобы та приняла утреннюю ванну. Они нашли её лежащей в постели, на вид невредимой, если не считать того, что кровь у неё была холодной, а сердце уже не билось. Единственным признаком того, что на неё напали, была чёрная метка на груди – эмблема Короля Демонов.

Майна опускает взгляд на колени.

Бо втягивает воздух, мрачно переглядываясь с сестрой.

– Кетаи, – медленно произносит Меррин, – ты нам этого не говорил.

– Сначала мне нужно было убедиться. Я попросил своих самых доверенных медицинских и духовных советников проанализировать тело Бхали. Процесс занял больше времени, чем я думал, поскольку мы должны были соблюдать осторожность. Использованная магия была настолько утончённой и мощной, что не походила ни на что, с чем кто-либо из нас сталкивался. Вот почему я опоздал сюда. Приношу свои извинения за то, что не прислал весточки. Я не мог так рисковать.

– Значит, это был Король, – бормочу я срывающимся голосом.

– Похоже на то. Но мы не можем быть уверены. Нападение также могло быть совершено кем-то, кто хотел заставить нас поверить, что это был он. Кто-то, кто знал о наших планах и хотел, чтобы Майну изгнали из дворца.

Внимание собравшихся приковано к нам, все мы оцениваем его слова.

– Возможно, они хотели предотвратить убийство, – предполагает Кетаи. – Возможно, они надеялись, что метка напугает нас и мы пересмотрим наши планы против Короля. Или, возможно, они хотели заставить нас объявить ему войну. Они хотели вынести борьбу наружу. Если это действительно так, то это означает, что кто-то, помимо двора, замышляет против нас заговор.

Остальные беспокойно заёрзали.

– Как фантастично, – бормочет Меррин. – Ещё больше врагов… Как раз то, что нам нужно…

Я отворачиваюсь, глубоко вдыхая свежий зимний воздух, дующий снаружи. Покрытое льдом озеро блестит под зимним солнцем. Талая вода мерно капает с карниза храма в такт быстрому биению моего сердца. Потому что есть ещё кое-что, о чём я никому не рассказывала о своей последней ночи во дворце. Ещё одно воспоминание, которое я подавляла, выкованное в крови, агонии и отчаянном вздохе.

– Ты можешь меня убить, – шиплю я, выдавливая слово за словом, – но ты их не остановишь. Они уже идут за тобой.

Единственное чувство, которое ясно отражается на его лице при этих словах, поражает меня. Потому что это ужас.

И теперь я понимаю, что ужас ему хорошо