Бессмертная и непопулярная - Мэри Дженис Дэвидсон

— Я знаю, о чём ты думаешь, — сказал он наконец.

— Может быть, — сказала я, уставившись на удивительно чистый желоб. Я была глубоко расстроена. Миелома — формально, рак костного мозга и плазматических клеток крови — серьёзное заболевание. Мои исследования привели к полной депрессии.

Он может заразить всё, что угодно, и сопровождается такими забавными симптомами, как усталость, боль, обезвоживание, запор, восприимчивость к инфекциям и даже — динь, динь, динь! — повреждением почек.

Хорошей новостью было то, что рак Джессики протекал медленно, что дало ей, её врачу и мне время обдумать варианты.

Но прямо сейчас я могла придумать только одно.

— Ты думаешь о том, чтобы обратить её.

— Я всё ещё не могу оправиться от шока, когда узнала, что она больна. Почему ты ничего не сказал?

— Это был не мой секрет, и я не мог его разглашать, — просто ответил он.

— Иногда я тебя просто ненавижу.

Он ничего не ответил.

— Я просто… я не могу потерять её. Она — моя лучшая подруга! Я имею в виду, я всегда знала, что, поскольку я бессмертна, а она нет, мне придётся столкнуться с этой проблемой. Но не сейчас. Ради бога, ей всего тридцать!

— Она так молода, — согласился он.

— Я не готова к тому, чтобы это случилось сейчас. И я совсем не хочу, чтобы она болела. Может быть… может быть, я смогу это исправить.

— И, возможно, ты оказываешь своей подруге медвежью услугу, — тихо сказал он. — Может, тебе стоит позволить ей самой решать свои проблемы?

— Не знать, что надеть на свидание, — это проблема, приятель. Наш случай — чёртова катастрофа.

— На этой неделе, безусловно, были свои изгибы и повороты.

— О, парень, не заводи меня, — мы шли по улице, направляясь к перегоревшим уличным фонарям. — Как мне вообще это сделать? — спросила я. — Я никогда раньше не создавала вампиров. Чёрт возьми, я пытаюсь полностью отказаться от употребления крови.

— Вот почему мы гуляем по Хэннэпин в два часа ночи, — заметил Синклер. — Вместо того, чтобы быть дома.

Чтобы отомстить ему за то, что он не предупредил меня о смертельной болезни Джессики, я рассказала ему о своей диете с нулевым содержанием крови. Он воспринял это довольно спокойно, но я знала почему.

Он не думал, что я смогу это сделать.

Он не мог воспринять меня серьёзно, вот почему мы бродили по городу в предрассветные часы.

Сцена, когда я рассказывала Синклеру о своём новом плане похудения «всё время без крови» (из-за того, что у меня течёт по подбородку, я выгляжу толстой?) была, как и все драматические сцены в моей жизни, разочаровывающей.

Мы целовались в душе, и он зашёл перекусить, а я так ловко увернулась от него, что чуть не налетела задницей на чайник. Ему пришлось схватить меня, чтобы я не нырнула за занавеску в душе, как Джанет Ли.

— Что, во имя всего святого…?

— Не делай этого.

— Как пожелаешь, — он отпускал меня. Затем снова схватил, когда я снова поскользнулась.

— Я думаю, нам лучше ополоснуться, пока я не покончила с собой.

Он стоял под душем, смахивая воду с глаз и глядя на меня сверху вниз.

— В чём дело, Элизабет?

— Ни в чём. Ни в чём! Ух. Ни в чём.

Он что-то напевал и смотрел в потолок.

— Мы будем в душе, пока я не скажу, не так ли?

— В каком-то смысле.

Если бы я была жива, я бы сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Вместо этого я сосчитала в обратном порядке от пяти, но, когда досчитала до двух, я больше не могла ждать. Кроме того, вода могла остыть в любую секунду.

— Я отказываюсь от употребления крови на свой день рождения.

— Отказываешься.

— Да.

— На твой день рождения.

— Да.

Он потёр подбородок, и я поняла, что никогда не видела, чтобы Синклер брился. А у вампиров растут бороды? Я надеялась, что нет. Чёрт.

— Больше никаких преследований потенциальных насильников? — наконец спросил он. Я могла бы сказать, что он надеялся, что на этом всё закончится.

— Совершенно верно. Я имею в виду, я же королева, верно? Есть же какие-то способности, верно?

— Способности.

— Не говори «способности» так, будто у тебя по дёснам ползает таракан. Да, способности! И я подумала, что если я и есть та всемогущая королева, о которой вы с Тиной продолжаете болтать…

— Я никогда не болтаю.

— …я должна быть в состоянии решать, когда и где мне пить кровь.

— Правда.

— Или пить ли мне вообще кровь.

— А-а, — он пристально посмотрел на меня, как будто увидел впервые. Правда, он смотрел на меня так по крайней мере дважды в неделю. Это было приятно, хотя и странно. Никто в мире не смотрел на меня так. — Являешься ли ты королевой вампиров, если не пьёшь кровь?

— Если дерево в лесу падает, но рядом нет никого, кто бы это услышал, издаёт ли дерево звук? (один из философских вопросов о природе реальности, суть — шум от падающего дерева существует только тогда, когда он может быть воспринят кем-то, если нет никаких ушей, чтобы услышать, не будет никакого звука — прим. пер.). Да ладно, это не так уж и важно. Верно? Я имею в виду, ты же знаешь, что я без ума от тебя. В этом нет ничего личного. На самом деле, это не имеет к тебе никакого отношения.

— Не имеет ко мне никакого отношения, — повторил он, как попугай.

— Послушай, не будь таким, ладно? Извини, мне не следовало в следующий раз, когда ты захочешь перекусить, сообщать тебе, что магазин кормов закрыт, но столько всего произошло, — я протянула руку и стёрла мыло с его плеч. У него были очень широкие плечи. Сосредоточься, идиотка. — Ты же знаешь, мне нравится всё, что мы делаем в постели. И вне постели. И в душе. И в гостиной. И… я обожаю каждую секунду этого. Но мне действительно нужно это сделать. Я всё ещё не чувствую, что пить кровь — часть меня, так что… так что я не собираюсь её пить.

— У тебя шампунь на ухе, — сообщил он мне, и это было последнее, что он сказал по этому поводу.

И вот теперь мы были здесь, выслеживая для него добычу.

Лично я предпочла бы вернуться в душ.

— И на что это похоже? Обращение в вампира?

— Разочаровывает.

— Мистер? Не могли бы вы мне помочь?

— Ну вот, — пробормотала