Три подруги и все-все-все - Анастасия Солнцева

Я смотрела в хорошо знакомое лицо и видела чужие эмоции, чужие желания и мысли, чужие черты. Я могла различить едва заметные изменения в разрезе глаз, линии роста волос и контуре скул, касавшиеся призрачными, мерцающими, как будто бы передо мной был не один мужчина из плоти и крови, а два призрака, наслаивавшиеся один на другой.

— Не забыла, — ответила я не моргая.

— Тогда почему тянешь? — с обманчивой терпеливостью спросил Змей. — Не принимай бездействие Совета за слабость. Они контролируют ситуацию лучше, чем ты думаешь. Мы все на их территории. И здесь действуют их правила. Они до сих пор ничего не предприняли только потому, что решили выждать. Думаю, твой трюк с передачей силы сбил их с толку.

— Как ты узнал? — я напряглась.

— Я не узнавал. Я почувствовал, — сверкнул Змей удлинившимися резцами. — И они — тоже. Такие перемены никогда не проходят незамеченными. А ты что думала? Подменишь себя девчонкой — и никто ничего не узнает?

— Цель была не такой, — оправдываться было бесполезно. Но я не смогла удержаться. — Я не собиралась подставлять Бель под удар. Я желала её спасти.

— Конечно, — согласился со мной Змей. И выражение глубокого сочувствия отразилось на лице Макса. Сочувствия глубокого и бесповоротно фальшивого. — Ты ведь у нас вся такая добросердечная. Всех любишь, никого не используешь, никем не манипулируешь… Передо мной можешь не играть роль, девочка. И перед собой её можешь не играть. Роза была лишь способом отвлечь внимание. Хочется выглядеть в собственных глазах щедрой и благородной? Настоящей волшебной принцессой верхом на единороге! Вот только ты — не принцесса из сказки. Ты — принцесса из кошмара!

— Думай что хочешь, — разрешила я, не желая спорить.

— Мне не нужно думать. Я и так знаю, какая ты, — приблизившись к моему лицу, проговорил Змей с протяжным шипением. — Ты любишь мамочку и папочку, но не собираешься прощать им их ошибки. Потому что ты вообще не умеешь прощать. Нет такой функции в твоей голове. Может быть, что-то там сломалось, после того, как твоя бабуля начала брать свою совсем ещё маленькую внучку с собой на убийства. Она ведь заставила тебя откликнуться на призыв Чумы, верно? Это ведь так происходит? Не может быть два карателя одновременно. И как только преемник даёт о себе знать, сила прежнего носителя угасает. Твоя бабушка устала. Рано или поздно все устают. А жестокие убийства — дело утомительное. Вот и она устала, желая только одного — быть со своим мужем. Поэтому втянула во всё это тебя. А ты не могла отказать единственной женщине, которая тебя любила и которая была рядом. Мать Талласа — умная, долгие годы умело скрывалась. Совет не знал о ней. Вернее, подозревал, но доказать не мог. Но нельзя просто так вломиться к такой, как она, и не спровоцировать конфликт. А вот когда на суше появилась ты, всё встало на свои места, и Совет больше не мог игнорировать очевидную угрозу. Было что-то ещё… Что-то вас выдало. Что именно?

Я молчала.

— В принципе, это не важно, — отмахнулся Змей от так и не полученного ответа. — Совет допустил ошибку. Старики и раньше подозревали, что твой отец как-то связан с мифическим мстителем. Вот только доказывать было некому и нечем. Да и не сильно им этого хотелось. Совет давно и упрямо верит, что Таллас вынашивает планы по расширению своей власти. Видишь ли, после поражения старых богов, все они исчезли из Европы. Выжить удалось единицам, успевшим вовремя сбежать. А те, которые появились после и которых стали называть новыми богами, вынуждены были вести себя скромно и договариваться с Советом как со своим соседом. Довольствоваться малым и селиться там, где не могли поселиться народы, подвластные Совету. Правитель морского королевства, по мнению членов этого руководящего органа, решил нарушить устоявшийся негласный закон: не разевать рот на чужой кусок пирога. И конечно же, использует для достижения своих целей все ресурсы. В том числе такие как Чума, которую, по их мнению, он держит на поводке. Поэтому, когда его единственная законно признанная дочь появилась в столице, они расценили это как сигнал. И решили действовать на опережение. Они ведь даже предположить не могли, что их сможет обставить малолетка! А ты была зла! Только-только ты обрела семью, а тут вдруг кто-то захотел тебя убить. Ты выжила. И пока росла, в твоей голове оформлялась мысль: а почему бы не наказать Совет и не отобрать у них кое-что? Например, парочку городов? Или для начала хотя бы один город? И не восстановить на этих древних землях былую власть богов. Ты бы доказала папуле, что политика гендерной сегрегации в королевской семье — ошибочна. А ещё построила бы собственное царство. Пусть небольшое, но только твоё.

— «Гендерная сегрегация»? — рассмеялась я ему в лицо. — Какие книжки ты читал с тех пор, как вернулся?

— Современные, — прищурился Змей в ответ на мой смех. — Я же должен был понять, как устроен этот мир.

— Лучше бы ты читал то, что поможет тебе победить брата. В прошлый раз ты проиграл, каковы твои шансы теперь?

— Именно поэтому мы нужны друг другу. Ты жаждешь власти и мести, и я тоже! Мы идеальная пара!

— Нет, — сразу же отрезала я.

— Пусть, — легко воспринял он отказ. — Ты всё равно не в моём вкусе. Слишком тёплая.

— Какое облегчение, — едва не схватилась я за сердце.

— Но ты должна помнить своё обещание.

— Трудно о чём-то не помнить, если тебе постоянно об этом напоминают, — съехидничала я. — Хотя я до сих пор с трудом понимаю, какая связь между Советом и твоим очень живучим родственником?

— Связь более, чем крепкая. Мой брат помогал в устранении старых богов. Он тот, благодаря кому власть сменилась. Он собрал первый состав Совета, он тот, кто всегда оставался в тени, но руководил практически всем.

— То есть, он — глава Совета? — я едва сдерживала эмоции. До сих пор я точно не знала, как всё устроено внутри этой шайки староверов, отрицающих необходимость назревших изменений и не желающих покидать насиженные гнёзда. Но предполагала, что какая-то иерархия внутри этой кодлы всё-таки существует. Только предполагать мне и оставалось. Информации было мало, а те, кто ею владели, очень не любили делиться. Совет болтливых не любил, а предателей не прощал. И даже если приближал к себе кого-то, вроде Руськи и её сёстры, то всё равно держал у закрытых дверей, позволяя лишь терпеливо ожидать дальнейших приказов. А ещё Совет одержимо