Дорогами Империи - Катерина Крылова
— Заблюете тут все, сами же и убирать будете. Понятно? — взглянув на «цвет высоких родов» сказал Табола. Дождался кивков ото всех и добавил, — молитесь всем богам, чтобы мы добрались быстро. Можете не надеяться на поддержку семей. Все главы уже дают отчет Императору.
Последнее было лишь предполагаемой правдой, но браваду с некоторых все же стоило сбить. Если они и надеялись, что за ними кинуться папы-мамы, то теперь в глазах некоторых надежды стало гораздо меньше. Ничего, посидят пару дней, глядишь и осознают то, на что готовы были пойти.
В той части трюма, где обычно располагался основной товар, стояли какие-то сундуки и лежали мешки.
— Это что? — спросил Таби.
— Для устойчивости судна при такой погоде нам нужен груз. Здесь мешки с песком и сундуки с камнями. Кое-какие припасы еще. Грузчики вчера полдня таскали. Правда, слушок мы пустили, что везем особый императорский заказ. Репутацию нужно поддерживать, — улыбнулся Рейнард.
— Действительно, трепать про пленников не стоит, — согласился Табола, — впрочем, вы даже не соврали, заказ и правда императорский.
Вторая половина пленников находилась на галере и будет добираться с гораздо меньшими удобствами. Их приковали прямо на палубе, а крышей им послужат лавки для гребцов и пропитанные особым составом шкуры, в которые можно будет завернуться. Распределяли их не по знатности рода, а просто по тому в какой очереди выводили из камер. Первая шестерка на корабле, а все последующие отправились на галеру. Там Табола побывал еще когда их только привели, поэтому сейчас решил не бегать по кораблям. Карн присмотрит.
В корме трюма уже побросали свои вещи ребята из разведотряда. Табола кивнул Джессу, от ответил улыбкой.
«Вот все равно ты мне не нравишься,»- подумал дель Наварра. Он прекрасно понимал, что никаких явных причин для антипатии нет, кроме ревности, но никак не мог заставить себя относиться к огненному спокойно. Уж больно тот нагло зыркал из-под своей челки, как-будто знает что-то такое, о чем Табола и не догадывается.
Последние сборы и проверки заняли еще около нара и, наконец, «Речной ветер» отшвратовался и первым начал выходить из гавани. Косой парус был поднят только на одной мачте. С ним управлялось сразу несколько человек, подтягивая какие-то канаты, а какие-то наоборот отпуская. Рядом с капитаном стоял один из воздушников Карна и сосредоточенно что-то кастовал. Табола ни ягхра не смыслил в судоходном деле, стихии ветра и воды ему тоже были не подвластны, а потому отправился в каюту, чтобы не путаться под ногами и не мешать людям работать. У каждого своя специализация, а, значит, нечего лезть под руку тем, кто может доставить их до Нисманы. В большой каюте, которая служила одновременно столовой, комнатой для совещаний и местом отдыха команды, обнаружился Джесс, прихлебывающий что-то из большой металлической кружки и листающий небольшую потрепанную книжицу. По всей видимости, ее он взял тут же на полке. Как ни странно, при повальной неграмотности среди матросов, здесь вдоль стен тянулись прибитые полки с рейками, чтобы книги не выпадали. Табола заметил свитки с географическими картами, одна была прибита к стене, коробки с настольными играми, популярными в Империи.
— Ага, я тоже удивился, — озвучил его мысли Джесс, — вроде матросня, а досуг как в высоких семействах Нисманы и Солары. Книжечки, конечно, такого себе содержания, бессодержательные, я б сказал, но тем не менее.
— А ты уже осмотреться успел!
— Ну-да, а чего мне тут еще делать? На палубе я бесполезен, у «искропокупателей» я прослушку поставил, маячки рассовал им по карманам да тюфякам. Развлекаюсь вот… Литературкой, — он поднял книжицу титульником к Таболе.
— «Жызнь и страсть в море», — вслух прочитал Таби, — а почему с ошибкой-то?
— Да тут вся книжка с ошибками. Автор какой-то матрос, обучившийся грамоте и описывающий свои приключения в морях и припортовых кабаках.
— Надо же…
— Вообще, я считаю, что такая карьера — дело исключительное. Моряку памятник поставить, а ты смеешься над ошибками, — как-то смурно откликнулся Джесс. И добавил. — Ты хоть можешь себе представить, высокий, как сложно выучиться грамоте любому, у кого родители пашут с утра до ночи, чтобы детям хоть поесть и одеть, что было? Какая там грамота, многие лет с пяти уже в семейное дело впрягаются или за хозяйством смотрят. А этот, смотри ж ты, выучился, книгу написал. Как мог, как видел жизнь и что он в ней видел, о том и писал.
— Ааа, ты ж у нас из тех самых, обделенных, — вырвалось у Таболы.
— Именно что, поэтому в жизни этой и в людях понимаю чуть больше, чем ты, который с золотой ложкой в ж… родился, — ехидно ответил тот.
— Мда, не подружимся, — констатировал Таби, но свару продолжать не стал. Ни к чему хорошему это не приведет. Он уже пожалел, что наговорил лишнего. Не стоит распалять огненного еще больше. У них специфика стихии такая, что все не сдержаны как один, да и за словами следить не привыкли. Но он-то, мог бы быть чуть умнее.
Джесс, может быть, что-то бы еще и сказал, но в каюту зашел Габриэль. Поздоровался, бросил сумку с вещами на стол и начал в ней копаться, вытаскивая какие-то мешочки.
— А почему ты с вещами здесь, а не в каюте или в трюме? — поинтересовался Табола.
— Меня укачивает, надо отвар сделать, а то проблюю все путешествие. Подайте воды, пожалуйста.
Табола подошел к столу, где в ячейках решетки плотно стояли кувшины с водой, кружки, миски и ложки, налил немного в точно такую же железку, из какой пил Джесс, и протянул Гейбу.
Лекарь установил ее над горелкой и небольшой медной ложечкой насыпал туда какие-то порошки из трех разных мешочков. В комнате запахло лесной ягодой. Через четверть нара он снял кружку с огня, используя собственный длинный рукав, чтобы не обжечься, погасил горелку и поставил отвар остужаться на тот же стол с решеткой. Табола видел, что все это время Гейб отважно боролся с тошнотой.
— Тебе, может, пока выйти на палубу. Только к борту с подветренной стороны.
— Нет уж, меня там еще больше раскачивает. Сейчас, пара склянок и отвар остынет, потом еще пара склянок и мне станет лучше.
— Надеюсь. Вы у нас единственный лекарь на борту. Кто-то из матросов капитана что-то
