Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

— Не унывайте, братья, — проговорил настоятель негромко. — Наше стояние еще не окончено.

Неприятель не вступал в переговоры — заснувших быстро оттащили обратно в дымку, а через несколько минут из тумана вырвались с визгом и верещанием, разнесшимися по округе, пара сотен стрекоз. Управляли ими несколько человек, зависших на раньярах посреди купола.

Стрекозы облепили терновник: они грызли его изнутри, не страшась шипов, которые не могли проколоть хитин, — но и стихийный дух оплетал тварей побегами, сжимая с чудовищной силой и отшвыривая ошметки. Раньяров было очень много — они прогрызали несколько ветвей, а с внешней стороны вырастал еще десяток, они проламывали дыры, которые тут же зарастали… и пусть все больше стрекоз выбиралось из портала, так что скоро терновник изнутри напоминал шевелящееся осиное гнездо, великий дух Песков стоял крепко.

— Надо помочь ему, — тихо, но слышно для всех повелел настоятель Оджи. Он поднял руки и заговорил, призывая помощь. Остальные монахи присоединились к нему.

И помощь пришла.

Спустились с небес змейки-овиентис и тут же бросились в атаку, вцепляясь в крылья стрекоз, пробивая в них дыры. Полетели от реки красноглазые водяные чайки вернглассы, просочившись сквозь побеги и молчаливо врезаясь в раньяров, выкалывая им глаза. Вырвались из оставленных жителями очагов огнептицы, сумевшие пролететь через малые сплетения терновника, вытянувшись струйками пламени, и тут же начавшие пробивать чудовищ насквозь. Запели крошечные равновесники, усыпляя тех, кто управлял стрекозами, отчего под куполом образовался хаос. Раньяры метались, сталкиваясь, падая в переход, и невыносимый визг разносился по окрестностям. Духи продолжали наносить удары и рассеиваться, израсходовав свою силу. И первыми обессилели фиолетово-золотые равновесники: трудно концентрировать гармонию, когда гармония мира рушится.

Один из иномирян, заснувших на спине раньяра и чудом избежавший столкновения, очнулся и заорал что-то нервное, злое. Махнул рукой, уходя на стрекозе в переход, и за ним широкой лентой стали нырять в туман остальные твари.

Монахи замерли, шепча благодарственные молитвы духам и переводя дыхание. Внутри осталось еще много духов — но они были полупрозрачными, мерцающими, словно держались из последних сил.

За спинами монахов воздвигались ловушки, пустел великий Город-на-реке, выпуская жителей на запад и восток, на север и юг, и драконы летали над городом на свой страх и риск, помогая уйти слабым и немощным. Несколько десятков, уже прибывших из ближайших городов, кружили над павшей обителью, готовые броситься в атаку. Но в Тафии все еще оставалось много людей: на эвакуацию даже малозаселенного города нужно много часов, если не дней — а их не было.

— Братья, — слабо позвал настоятель Оджи, — пока есть передышка, нужно попытаться снова создать большой щит, чтобы защитить терновник изнутри. Cледующая волна наверняка будет сильнее, и его рано или поздно сметут.

Но как ни пытались монахи выстроить щит — им не удалось: то ли близость портала не давала это сделать, то ли так ослабли стихии, что даже силы слуг Триединого не хватило на то, что раньше давалось с легкостью. А верить, что враг отступил насовсем, было глупо.

И он, конечно, не отступил. Через десяток минут, когда ожидание стало невыносимым, из портала снова вырвались стрекозы под предводительством нескольких иномирян, стали отчаянно нападать на духов — на первый взгляд показалось, что люди посылают крылатых тварей в самоубийственные атаки. И только через несколько мгновений стала понятна задумка врага. Пока раньяры отвлекали духов, из дымки появились люди — они попарно вытаскивали на плечах черные и зеленые деревянные ящики и ставили так близко к терновнику, как могли, избегая ударов его ветвей. Настоятель Оджи всмотрелся в надписи на ящиках на рудложском, инляндском, блакорийском, и вдруг осознал, что это все — взрывчатка с Туры. Много, очень много взрывчатки.

— Это опасно для тебя, великий! — крикнул он терновнику, обвивавшему взрывчатку ветками. — Отодвигайся!

Терновник опасливо начал перебирать побегами, отодвигая и расширяя сплетенный из своих ветвей купол, монахи забормотали, прося водяных духов облепить ящики, чтобы промочить взрывчатку, — и вниз рванулись десятки чаек, но из тумана уже выходили люди с гранатометами. Они встали на противоположном от ящиков краю портала, прицелились… раздалось несколько выстрелов — и началась детонация. Монахи попадали на землю, прикрывая головы руками, заметались всполошно стихийные духи.

Терновник бы выдержал — но вдруг вновь скакнуло напряжение стихий, и он стал полупрозрачным, а грохочущие взрывы начали пробивать в нем большие дыры со стороны дороги к реке. Часть его рухнула в портал, он боязливо подтянул остальные побеги, пытаясь выстроить новую преграду — но из пробоин уже вырвались в небо над Тафией раньяры, которых тут же, на взлете встретили драконы.

Завязался воздушный бой. Монахи призывали духов — но те становились все слабее, на монахов пикировали стрекозы — и братии приходилось воздвигать над собой щиты, отступать и прятаться в дома вдоль дороги. Вновь и вновь выходили из портала иномиряне с взрывчаткой, гремели взрывы — и терновник из последних сил хлестал нападающих ветвями, колол их, скручивал в смертельных объятиях стрекоз.

Великий дух был силен — но пробоины были слишком велики, он не успевал их зарастить — и через эти дыры, расширяя их, продавливая массой тха-охонгов, пробивая взрывами, полилась на Тафию иномирянская армия.

Хутор Дорофеи Латевой, Рудлог

5.00 — 6.00

Бункер у деревни Березовое был тих, но вокруг кипела работа: майор Вершинин, оставшийся после гибели Дорофеи Ивановны за главного, руководил разбором завалов, фиксацией информации о погибших и их кремацией. На охране бывшего хутора, от которого осталось несколько разрушенных стен и слой пепла и каменной пыли, встала пара двухсотенных рот, остальные части, пришедшие ночью на помощь, выдвинулись в Иоаннесбург.

Матвей Ситников маялся. После пробуждения и телефонного разговора со Свидерским он так и не смог заснуть и чувствовал себя странно: тело то и дело вновь окатывало жаром, словно резко поднималась температура, но сознание оставалось кристально ясным, и силы с каждым разом возрастали.

Похоже, последним опустошением он раскачал резерв так, как за все годы обучения в магуниверситете не раскачивал.

Дежурный командир охраны отправил его после сеанса связи на осмотр в лазарет, и Матвей, пока ждал виталиста, заглянул к Димке в палату. В ней разместилось несколько бойцов, пахло лекарствами и антисептиком. Друг спал под капельницей, измученный и очень повзрослевший. Ситников, стоя у его койки, вспомнил, как тот умирал на его руках, вспомнил вчерашний вечер и всех, кто погиб, защищая бункер,