Жажда безумия - Р. К. Пирс

Желудок подскакивает к горлу, но я заставляю себя оторвать ноги от земли и бросаюсь вперед. У монстра может и есть четыре руки, но он не может одновременно схватить всех четверых. Один из нас обязательно найдет его слабое место.

Когда монстр поворачивается к Диону, я срываюсь и бегу к его спине. Я прыгаю, надеясь, что мой вес усилит удар, и вонзаю свой клинок в спину существа, разрывая кожу и мышцы, когда падаю на землю с высоты около тридцати сантиметров. Данн одновременно со мной наносит удар своим цепом, целясь в одно из колен чудовища. Удар сопровождается впечатляющим треском, и я слышу, как ломаются кости.

Чудовище на мгновение падает на землю, и начинает ползти, в попытке сбежать, как раненое животное, но мы не даем ему уйти. Чес бросается вперед со своей дубиной, замахиваясь на другую ногу чудовища, решив обездвижить его. Что-то ломается, и это не дубина.

Перевернувшись на спину, теневое чудовище поднимает три из своих четырех рук, готовое схватить одного из нас.

— Как мы заставим его заговорить? — спрашивает Чес, снова замахиваясь дубиной. Он промахивается, и чудовище хватает его за рубашку, притягивая к себе.

Я кричу, но Дион уже рядом и рубит руку твари, пока она не отпускает Чеса.

Я начинаю думать, что поймать одно из этих существ, особенно с тем оборудованием, которое у нас есть, чтобы заставить его заговорить, невозможно. Может, нам стоит придумать другой план?

Или, может, нам нужно поступить по-другому?

— Хватайте его руки, — говорю я, отчаянно пытаясь что-то придумать. Нам нужны ответы, и кажется бессмысленным не пытаться вытянуть их из этого монстра. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем мы встретим еще одного?

Мою команду сложно осуществить, но троица все же удерживает руки зверя. Чес держит две, включая ту, у которой сломано запястье, а близнецы, по одной, прижимая его руки к земле и не давая двигаться. Его ноги сломаны, и он точно никуда не уйдет.

Я поднимаюсь, забираюсь на туловище чудовища и сажусь ему на грудь. Оно настолько большое, что ни одна из моих ног не касается земли, я отскакиваю назад, когда оно пытается укусить меня, а отвратительный запах его дыхания вызывает у меня рвотные позывы.

— У меня есть вопросы, и ты на них ответишь, — угрожаю я, направляя кинжал на горло монстра.

Он смеется, издавая невнятный, искаженный звук.

— Что ты хочешь знать? Как вы все умрете? — спрашивает он. По какой-то причине он считает происходящее забавным, хотя я держу нож у его горла, и тщетно пытается вырваться из рук удерживающих его мужчин.

— Мы не умрем, — я подношу острие кинжала к груди монстра. — Но ты умрешь, если не скажешь мне то, что мне нужно знать. Откуда вы беретесь в этом мире?

Это хорошее начало. Если мы сможем выяснить, откуда появляются монстры, возможно, мы сможем остановить их поток. Может быть, сумеем закрыть этот портал и никому из них больше не дать возможность попасть сюда.

— Почему я должен тебе это рассказывать? — спрашивает он.

— Значит, тебе нравится боль, — говорю я с ухмылкой, вонзая острие своего клинка в его кожу на полсантиметра. Он взывает, извиваясь, но мне удается удержаться на нем. — Где портал, через который ты проник сюда?

Оно рычит, снова щелкает зубами, но не пытается ответить.

— Какой характер, — я щелкаю языком. — Может, я смогу его исправить.

Я провожу лезвием по его груди, разрывая кожу и создавая черную реку вокруг своего кинжала.

— Она задала тебе вопрос, — рычит Данн, сильно нажимая ботинком на руку существа. По его резкому тону я понимаю, что он хочет ударить монстра своим цепом по лицу, и я готова позволить ему это сделать, если эта тварь не начнет говорить в ближайшее время. — Советую тебе ответить, пока она не разозлилась.

— В месте, куда не может попасть ни один чудак, — выпаливает он.

Отлично. Еще больше загадочной чепухи.

— Куда не может попасть ни один чудак? — спрашиваю я, останавливая свой клинок.

— Если скажу тебе, все равно меня убьешь, — издевается монстр. — Делай, что хочешь.

— Ты прав, — говорю я, теряя терпение. — Я так и сделаю.

Я собираюсь вонзить клинок глубже в его грудь, но дымок, витающий над его кожей, оживает, расширяется и отрывается от тела существа. Тьма соединяется в потоки, а зверь замирает под мной, и я понимаю, в чем дело.

Тень — не просто часть монстра.

Тень и есть монстр.

Я хватаю свой клинок, но не успеваю уклониться от щупалец, которые стремительно летят ко мне, одно из них хватается за мою ногу и крепко держит.

— Нет! — кричит Данн и бросается вперед, бросая руку, которая застыла в его руках. Он прыгает ко мне, отбрасывая меня гораздо сильнее, чем я ожидала, и я отлетаю от туши монстра, как раз в тот момент, когда тени набрасываются на него. Они поглощают его тело, на мгновение заставляя его исчезнуть в черной пелене, и мы с ужасом наблюдаем, как тень поглощает тело Данна.

— Данн! Нет! — кричу я, а Чес хватает меня. Его сильные руки обхватывают меня, удерживая на месте, несмотря на мои попытки вырваться.

Черные щупальца извиваются и кружатся вокруг кожи Данна, пока не исчезают в нем полностью. На секунду ничего не происходит, но затем он шевелится, его тело странно движется, пока не оказывается на вершине мертвого тела монстра. Когда он поворачивается к нам, его глаза черны, как ночь, а на лице застыла кривая улыбка, которая ему абсолютно не подходит.

— Данн, — зовет Дион, и его голос дрожит. — Данн, что ты делаешь?

Из тела раздается маниакальный смех, похожий на голос Данна, но я знаю, что это не он. Что бы ни сделала с ним тень, Данн больше не с нами. Он стал кем-то другим, чем-то совершенно другим, и я могу только с ужасом наблюдать, как он смотрит на нас троих.

— Вы не сможете выиграть эту битву, — говорит он, и его голос меняется с привычного тона Данна на хриплый, демонический посреди предложения. — Мы выследим каждого из вас. Страна чудес умрет, как и этот жалкий чудак.

Данн поднимает руку к лицу, пальцы медленно скользят по коже. Одной рукой он хватает себя за подбородок, другой — за макушку, и быстрым движением с невероятной точностью скручивает шею, ломая себе позвоночник.

Я кричу, ужас пронизывает мое тело, когда Данн падает на землю, сваливаясь в искаженной куче.

Я хочу бежать, кричать, плакать, но все, что могу сделать, это стоять в объятиях