Жажда безумия - Р. К. Пирс

Данн мертв.

Он покончил с собой.

И теневое чудовище заставило его это сделать.

— Данн! — Дион кричит имя своего брата, его мучительный голос нарушает тишину леса вокруг нас. Он бежит вперед, бросая свой меч и падая на колени. Он переворачивает тело Данна дрожащими руками, укладывая его как можно более естественно, а затем встряхивает его. — Данн. Проснись.

Мы все знаем, что уже слишком поздно, ничего нельзя сделать, но это не мешает мне надеяться и молча молиться, чтобы он пришел в себя. Чтобы он открыл глаза, внезапно освободившись от тени, которая овладела им, и был совершенно здоров.

Шум мира затихает, и я становлюсь гиперчувствительной к своему собственному дыханию. Края моего зрения темнеют, и я чувствую, как бессознательность тянет мой разум, но я отказываюсь терять сознание. Не здесь, не сейчас.

Я вырываюсь из рук Чеса, и медленно иду вперед, опускаясь рядом с Дионом, который рыдает в рубашку Данна. Я не могу ничего сказать или сделать, чтобы исправить ситуацию. Я не могу ничего предложить, чтобы облегчить боль Диона, утешить его каким-либо образом. Поэтому просто сижу рядом с ним, с разбитым сердцем и ощущением, будто в моей груди расцвела свежая рана.

— Дион, — говорю я, осторожно протягивая руку к его руке. — Мне так жаль.

Я не знаю, слышит ли он меня или его плач заглушает все остальное. Если слышит, то игнорирует и продолжает рыдать, пока его голос не становится хриплым. Чес подходит и помогает мне встать, наклоняясь так близко, что его губы касаются моей кожи, и шепчет мне на ухо.

— Думаю, нам стоит оставить его на несколько минут одного, — говорит он, уводя меня от парней на несколько метров.

— Чес, — говорю я, стараясь сохранять ровный голос. — Что только что произошло?

Он смотрит на меня, в его глазах отражается глубокая печаль.

— Тьма забрала его.

Мои руки дрожат, колени подкашиваются, когда я смотрю на Диона и Данна. Этого не должно было случиться. Мы все должны были вместе добраться до часовой башни. Данн должен был научить меня готовить.

— Это нечестно, — говорю я, и голос срывается.

— Я знаю, — говорит он, прижимая меня к своей груди. В тот момент, когда его руки обнимают меня, рыдание сотрясает все мое тело. — Это нечестно.

Грифон, Шляпник, Данн.

Кого еще мы потеряем, пока не сможем остановить тьму? При мысли о потере Чеса или Диона грудь сжимается от боли. Даже Тори, хотя она нас бросила. Я не могу вынести мысли о потере кого-либо из них, и меня тошнит.

Сколько еще людей должно умереть, прежде чем мы спасем Страну чудес?

Останется ли вообще кто-либо, кого нужно спасти?

Глава 21

Дион

Я вспоминаю каждую нашу с Данном ссору, которых было не так много, и ни одна из них не была настолько серьезной, чтобы я больше не хотел с ним разговаривать. Мы были неразлучны с самого первого дня, с тех пор как появились в Стране чудес, и я никогда не думал, что когда-нибудь останусь без него.

В прошлом, я думал, что если тьма заберет его, то самолично ей отдамся, но теперь, когда этот момент настал, я знаю, что он бы этого не хотел. Данн обладал многими чертами, но не эгоистическими. Он был не таким, как я. Он был заботливым, добрым и бескорыстным. Он был всем, к чему я стремился, но никогда не мог.

Он хотел бы, чтобы я пошел и сразился с тьмой, отомстил за его смерть. Он хотел бы, чтобы я спас Страну чудес, даже если сейчас это последнее, о чем я думаю, и я знаю, что он был бы чертовски зол, если бы я попытался пойти по легкому пути. Поэтому, вместо того чтобы направить свой меч на себя, как я хотел сделать несколько раз за последний час, я собираюсь использовать его во благо. Я убью каждого монстра, который встанет на моем пути, во имя его памяти, и, если смогу, спасу этот мир от той же участи, что постигла Данна.

При мысли о нем у меня сжимается грудь. Даже после всех лет, проведенных вместе, их было явно недостаточно.

Я блуждаю по лесу без цели, как оцепеневшая тень самого себя. Я ничего не чувствую. Я ничего не могу сделать. Я не знаю, как жить без своего близнеца, своей второй половинки.

Чес предложил устроить ему достойные похороны и помочь мне выкопать могилу, и как бы я ни хотела найти время, чтобы почтить его память и как следует его оплакать, его попросту нет. Чертово время. Кажется, его никогда не хватает ни на что.

Нам нужно уходить. Кровь и суматоха обязательно привлекут еще больше монстров, и хотя мы сможем победить каждого из них, должен быть более разумный способ отомстить им. Нам нужно придерживаться плана Алисы по поиску чудаков и выяснить как можно больше информации о монстрах и о том, откуда они берутся.

Только теперь я с большим нежеланием готов поймать одного из них и пытаться вытянуть из него ответы. Не после того, что произошло.

Я не виню Чеса или Алису за смерть Данна. Это не их вина, как они могли знать, что произойдет? Никто из нас ничего не знает об этих монстрах, и только они виноваты в том, что в моей груди горит большая дыра.

Как мы могли знать, что они вселяются в людей? Что они используют свою сущность, чтобы контролировать их? Это все темная магия, которую мы не понимаем.

Я смутно осознаю, что Чес и Алиса идут за мной, но не обращаю на них внимания. Я не могу. Все, что я могу сделать — это продолжать идти, удаляясь от тела брата, борясь с оцепенением, которое поглощает меня и угрожает задушить. Я хочу, чтобы оно захватило мои легкие и положило конец моим страданиям, но это не то, чего хотел бы Данн.

Я несу оба наших рюкзака, не в силах оставить его неиспользованные припасы, но мне кажется, что вместе с ними, я несу и его. Куда бы ни пошел, я никогда не смогу убежать от потери, которая будет преследовать меня, постоянно напоминая о том, как я провалился. Мы обещали всегда поддерживать друг друга, но я не смог, я был недостаточно хорош для него. Я позволил ему умереть, хотя не знаю, что мог бы изменить, и никогда не смогу себе этого простить.

— Дион, —