Какао, Клаусы и контракты (ЛП) - Ава Торн
— А если я откажусь? — спросил Санта, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— Тогда, похоже, Рождество отменяется.
Он моргнул.
— Вы бы не стали… дети...
— Дети мира переживут Рождество без вас. Потому что, вопреки той пропаганде, которую вы распространяли, Рождество — это не подарки и не весёлый старик, разносящий их. Это семья. И радость быть рядом с теми, кого ты любишь, когда мир выходит из зимней тьмы. — Я сделала паузу. Иногда драматизм необходим. — Праздничная магия может существовать без вас. А вот сможете ли вы существовать без неё?
Всегда нужно бить таких руководителей по самому больному месту — по прибыли.
— Разумеется, — продолжила я, — мы разумные существа. Мы не хотим уничтожить Рождество. Мы хотим сделать его лучше. Для всех. И для работников, и для детей.
— Вы не можете этого сделать. Каждый олень, который объявит забастовку, будет уволен. Мы продолжим без них...
— Не в этот раз.
Это сказал Алекси.
— Мы стоим единым фронтом. Один клан. Один народ. Никто не выйдет на работу, пока наши требования не будут выполнены.
Советники Йольнира обливались потом. Сам же «весёлый старик» кипел от ярости, сжав челюсти.
— Вы все за это заплатите.
Кэнай и Таймур шагнули вперёд и положили руки на плечи Алекси.
— Тогда падём вместе. Но не думаю, что вам будет легко заменить всю рабочую силу в канун Рождества. — Кэнай едва сдерживал ухмылку, когда взмахнул рукой, и в воздухе закружились снежинки, формируя экран.
Точки по всему восточному побережью Азии вспыхивали красным — доставки уже срывались. Я не понимала магии, но это выглядело пугающе похоже на падающий биржевой график.
Я придвинула к Йольниру наш проект соглашения.
— Готовы играть по правилам, Йольский Отец?
Переговоры, последовавшие за этим, были быстрыми и беспощадными. За несколько часов мы утвердили соглашение, которое должно было полностью изменить условия труда на Северном Полюсе. Йольнир согласился почти на всё — потому что в глубине души знал правду. Без тех, на чьих спинах он построил свою империю, он был ничем.
Когда мы выходили из корпоративного зала заседаний, Кэнай взял меня за руку.
— Ты великолепна. И чертовски пугающа, — сказал Таймур и втянул меня в поцелуй со вкусом победы. — Ты это сделала!
— Мы это сделали, — поправила я, когда Кэнай и Алекси присоединились к нам, их радость заполнила нашу связь, словно солнечный свет. — Все вместе.
— Голосование профсоюза было единогласным, — пробормотал Алекси мне в волосы, его голос дрожал от эмоций. — Кланы, враждовавшие столетиями, проголосовали вместе. Ты объединила нас, Сильви.
— Нет, — я отстранилась, глядя на всех троих. — Вы объединили себя сами. Вам просто нужен был кто-то, кто покажет, что это возможно. А теперь подождите, пока я доберусь до переговоров по медицинским пакетам.
Мои спутники рассмеялись — чисто, искренне, и этот смех эхом прокатился по стеклянному коридору.
Мы спустились на скоростном лифте на сто восьмой этаж вниз, где в холле нас ждали мама и бабушка.
Мама подпрыгивала на месте. Бабушка, как всегда, выглядела безупречно, но я заметила лёгкую усмешку в уголке её губ, когда она увидела наши сияющие лица. А потом улыбка исчезла, и за моей спиной раздался резкий цок дорогих каблуков.
— Браво, Сильви.
Я обернулась, и мои трое спутников инстинктивно встали вокруг меня.
Перед нами стояла миссис Паттерсон — но не та миссис Паттерсон, которую я знала. Она была ростом с Кэная, и вместо уютного рождественского свитера на ней был безупречный красный брючный костюм. Белые волосы были уложены короной из кос. Лицо выглядело гладким, почти вне времени, но в глазах всё ещё читался возраст — глубина и мудрость за ледяной голубизной. Это было самое пугающее существо, которое я когда-либо видела.
Моя бабушка шагнула между мной и эфемерной женщиной.
— Держись подальше от моей внучки, старая карга.
Миссис Клаус рассмеялась.
— Смелые слова от той, кто знает цену нарушения фейской сделки. — Её улыбка была чистым злорадством — хуже всего, что я чувствовала в зале переговоров. Но затем она вздохнула и скрестила руки на груди. — Убери когти, Роз. Сильви никогда не была в опасности.
— Вы накачали её наркотиками и намеренно поставили в крайне уязвимое положение...
Миссис Клаус закатила глаза.
— Ты правда думаешь, что это было совпадением — сделать это именно тогда, когда рядом находился один из её истинных партнёров, готовый защищать её ценой собственной жизни?
Я выпрямилась.
— Откуда вы знали, что Кэнай — мой истинный партнёр?
Она стряхнула несуществующую пылинку со своего безупречного костюма.
— Дорогая, когда тебе столько лет, сколько мне, от тебя почти ничего не ускользает.
В голове у меня начали складываться детали.
— Вы знали, кто я. Что я могу сделать. Что я смогу помочь ему… помочь им. — Это и правда не было ошибкой или просчётом. — Зачем?
Она осмотрела свои идеально ухоженные ногти.
— Брак становится довольно… застойным спустя несколько столетий. Мы с Йольниром любим такие маленькие игры. Они освежают отношения.
Я шагнула ближе, и мой голос стал жёстким.
— Это не игры. Это жизни людей, которых я люблю.
Она отступила на шаг и посмотрела на меня так, словно я была чем-то неприятным, выползшим из-под её идеально заострённого каблука.
— Ты получила то, что хотела. Будь благодарна.
— А я хочу, — процедила я сквозь зубы, — чтобы такие, как вы, перестали играть чужими жизнями, будто вы выше нас.
— Я и есть выше тебя. — Она сказала это как факт. И она в это верила.
Я никогда раньше не била вечную богиню или магическое существо… но что за жизнь без радости первых разов? Я подняла руку — и тут же почувствовала, как ладонь Алекси сомкнулась на моём запястье.
— Сильви, — мягко сказал он. — Давай бороться правильно. Так, как ты научила меня.
Я посмотрела в его тёмно-зелёные глаза, когда он коснулся губами кончиков моих пальцев.
Кэнай наклонился ко мне сзади, его голос был низким и уверенным.
— Это только начало. Нас ждёт ещё очень много сражений. — Он усмехнулся. — И ещё больше побед.
Губы миссис Клаус сжались в тонкую линию, но затем она улыбнулась.
— С нетерпением жду этого вызова. Этот век обещает быть весьма… интересным.
Она развернулась и ушла, не оглянувшись.
Мои спутники повели меня через трёхэтажные стеклянные двери вестибюля — наружу, в арктическую ночь. Мама и
