Война Трёх ведьм - Рита Корвиц
Диона смотрит на градэна Элея. Мужчина греющий руки у костра уже не казался просто хмурым стариком. Ведьма стала видеть в нём человека с поломанной судьбой.
— А вот, например, уже знакомая тебе Рена Оми. Лишилась всех волос на теле, своей самой большой гордости.
Диона хмурится. Она не понимает, что такого страшного может быть в том, чтобы лишиться волос.
— Вижу, о чём ты думаешь. И да, ты права, для многих людей потеря волос не была бы такой страшной потерей. Но не для Рены. Её густые тёмные волосы приходилось заплетать сразу нескольким людям, а коса доставала до земли. Это я уже не говорю о её ресницах и густых аккуратных бровях, что были всеобщим предметом зависти у женщин. Она знала, что красива и всегда этим пользовалась. Молодые люди вились около неё, как пчёлы у мёда. Но стоило только последнему волосу упасть с её головы, как жених тут же сбежал от неё, назвав уродиной. Все в её родной деревне смотрели на неё косо, с жалостью и брезгливостью. Женщины смеялись в лицо, а мужчины обходили стороной.
Диона смотрит на свои волосы, аккуратно перетирая их между пальцами. Даже после услышанного ей трудно представить боль от потери волос, но она прекрасно понимала, что значит быть предметом насмешек и избегания.
— Видишь того мужчину, — Аллипий показал на … — Это Фок Эри. Догадаешься, что он потерял?
Диона смотрит на мужчину, но не замечает в нём ничего необычного, пока не замечает как подошедшая сзади Рена осторожно хлопает его по спине. Градэн Эри дёргается, словно от испуга, и смотрит на женщину. Та, как несколько минут назад это делала Балея, показывает жесты пальцами. Фок в ответ кивает и что-то отвечает.
— Он глух? — выдаёт свою догадку Диона.
— Верно. Прекрасный бард, с чарующим голосом лишился слуха. Ты наверняка знаешь его песни. Их поют и по сей день, но все давно забыли кто их автор. Но самое страшное в его проклятье то, что он не услышал зов о помощи своей любимой дочери. Девочка тонула, зовя отца на помощь, но он не слышал, а когда пришёл, чтобы посмотреть как она, было уже поздно.
Диона вся передёргивается. Она смотрит на бесстрастное лицо градэна Эри. Плохо представляя боль от потери ребёнка, ведьма понимает, насколько это может быть страшно.
— Хочешь узнать ещё? — спрашивает Аллипий.
Диона мнётся, но всё же кивает.
— Хорошо, — кивает мужчина. — Тогда я расскажу тебе о Эгерии Эдон. Блестящем поваре и придирчивом гурмане. Ты наверняка знаешь её блюда, они уже прочно засели в повседневную жизнь ведьм. Но проклятье лишило её не только возможности ощущать вкусы и запахи. Перестав чувствовать вкус блюд, Эгерия и сама перестала готовить. Её таверна, прославленная и в Акрате и за его пределами, закрылась. Жизнь Эгерии, посвящённая готовке, вмиг потеряла весь свой смысл.
— А что на счёт Данкана? — спрашивает Диона, смотря на мужчину, чья кожа свете костра отливала тёмной бронзой.
— Для тебя градэн Кантиций, прояви уважение. На счёт него… Девушке может показаться это чем-то незначительным. Как много ты знаешь о мужской болезни?
— Неужели?
— Да. Данкан слыл известным ловеласом. Он не делил в удовольствии ни женщин, ни мужчин. О его любвеобильности даже начали ходить легенды, — градэн усмехается. — Но не смотря на всю свою развратную жизнь, Данкан хотел лишь одного — семью. Он мечтал о любящей жене и множестве детей. Но когда проклятье настигло его, невеста, которую он любил до безумия, ушла, не захотев иметь дела с мужчиной, что не мог исполнять свой супружеский долг.
“— Дура”, — подумала Диона. — “Разве можно бросить любимого человека только из-за этого”.
— Аллипий, — подходит ближе Гекуба. — Мы решили устроить привал и переночевать сегодня здесь. Ты будешь дежурить первым.
— Я понял, — кивает градэн.
От пустого, лишённого всяких эмоций лица, Дионе становиться некомфортно. Гекуба бросает скользящий взгляд на ведьму и уходит.
— Потеря всех эмоций и чувств страшная участь для того, кто всю жизнь провёл на сцене, — говорит Аллипий. — Гекуба была гениальной актрисой. Она заставляла людей смеяться, плакать, кричать от злости. Она сама переживала все те же эмоции, что и показывала на сцене. Потом случилось проклятье. Она ушла со сцены, бросила дело всей своей жизни. А меньше чем через полгода от неё ушёл муж, сказал, что не может больше пытаться её понять.
— А градэн Аргей? — интересуется Диона.
— А, Жулиа. Хм, его проклятье несколько… специфичное. Он не может ничего забыть. Знаешь, раньше Аргей не отличался хорошей памятью. Вкупе со слишком добрым и дружелюбным характером, он стал тем, кем постоянно пользуются. Ведь ты можешь сделать всё, что угодно, человек всё равно об этом забудет. И тут случается проклятье. Аргей начинает запоминать даже самую малейшую деталь своей жизни и, наконец, осознаёт отношение людей к нему. Несколько месяцев он терпел, потом, переругавшись со всеми близкими и родными он на несколько лет ушёл в лес, где компанию ему составляли лишь дикие животные.
Градэн замолкает, смотря на переругивающихся Филею и Квинтия.
— Знаешь, раньше она не была такой, кхм, вредной. Филея была лучшей ясновидицей, точнее её предсказаний вряд ли было до и после. Она видела будущее как наяву. Ты знаешь когда к ясновидцам приходят предсказания?
— Во сне, — отвечает Диона.
— Именно. А теперь представь ясновидца, который не видит сны.
Диона от удивления приоткрывает рот. Такого она не могла и представить.
— Филея потеряла работу, стала бесполезной для окружающих. Денег перестало хватать на лекарства для тяжелобольного мужа. Он испустил свой последний вдох у неё на руках.
Диона молчаливо раздумывала над услышанным. Перевела взгляд на до сих пор спорящих Филею и Квинтия.
— Почему вы называете градэна Квинтия младшим? — спрашивает она у Аллипия.
Мужчина приподнимает брови, как будто только сейчас осознал свою привычку.
— Потому что Фливи буквально младше всех нас.
Диона недоумённо посмотрела на Квинтия. Пожилое лицо, дряблое с множеством морщин, совсем не походило на лицо человека, что был бы младше всех присутствующих. Аллипий, видя замешательство на лице ведьмы, усмехается.
— Может он и выглядит как дряхлый старик, но на самом деле ему семнадцать лет.
— Что?! Вы шутите!
