Клетка для дикой птицы - Брук Фаст

Я кивнула, поёжившись, когда мы вошли в столовую. Какой бы ни была моя ситуация, даже в Эндлоке у меня всегда была крыша над головой. А теперь нам предстояло провести несколько недель, ночуя под открытым небом.

После завтрака охрана погнала нас обратно в блок, и я не могла не вспомнить, как ещё пару недель назад была готова уйти без этих людей. Совет причинил им столько же зла, сколько и моей семье. У всех них были люди, которых они любили и ради которых готовы были рискнуть собой — и не только кровные родственники. Они были готовы рискнуть всем друг ради друга, ради своей названой семьи, и я хотела быть частью этого. Я хотела, чтобы у Джеда это было.

Мои мысли разлетелись, когда Ларч с грохотом распахнул дверь шлюза, рыча на нас, чтобы мы двигались быстрее, возвращались в камеры и готовились к отбору на охоту. Он казался более раздражительным, чем обычно, нетерпеливо толкая одних заключённых и огрызаясь на других.

После нашей последней охоты мой рейтинг вырос до девятки. Цифра гордо светилась на цифровом табло над моей камерой. Не так устрашающе, как твёрдая десятка Августа, но выше, чем у многих в блоке — и я надеялась, это значит, что охотники выберут меня, а не Джеда.

У Кит и Яры были восьмёрка и девятка соответственно.

Рейтинг Момо держался на восьмёрке всё то время, что я была в Эндлоке. Только самые жестокие охотники выбирали детей в качестве мишеней.

Стражи ввели группу охотников в блок, и моё сердце ухнуло вниз, когда я узнала знакомое лицо — советница Эдер. На ней был алый брючный костюм с закатанными рукавами, открывающими татуировку на предплечье — три переплетённых чёрных кольца, символизирующих три сектора. Все советники и их семьи носили эту метку. Она шла на каблуках — таких тонких и острых, что они практически были оружием. Туфли добавляли ей и без того немалого роста, и она возвышалась над Ларчем. Образ завершала багровая лента, украшавшая её шею, словно кровь, текущая из перерезанного горла, и золотая цепочка, оттягиваемая вниз единственным отполированным коренным зубом.

Высокомерие исходило от неё волнами; она поворачивала голову из стороны в сторону, вглядываясь сквозь прутья наших камер, и её губы кривились в разочаровании.

Теперь я понимала настроение Ларча. Он не хотел выглядеть плохо перед советницей. Не мог разочаровать её.

Не снова.

— Вот та, о которой я тебе говорил, Калтриона, — сказал Ларч, шокировав меня панибратским обращением к советнице по имени, и привлекая её внимание к моей камере. — Охотница за головами.

Она подошла к моей решётке.

— Симпатичное ожерелье, — сухо заметила я.

— Закрой рот, — прорычал Ларч, хватаясь за дубинку.

— Всё в порядке, Рот, — сказала советница Эдер, положив руку ему на грудь. — Мы просто беседуем.

Она снова повернулась ко мне. — Это зуб моего мужа. — Она с любовью погладила зуб, и я побледнела. Обычно граждане забирали зубы только у тех, кого убили на охоте. Носить зуб мужа, который недавно погиб в пожаре… интересный выбор. — Рейвен Торн, верно?

— Она самая.

Она кивнула. — Только грозный противник мог уйти от нас так, как это сделала ты во время прошлой охоты. Неудивительно для дочери Мелоди и Китона Торн, полагаю.

Не говори о них.

Я проглотила слова; зубы сжались от усилия удержать их внутри.

— Они хорошо меня воспитали, — сказала я вместо этого.

Советница Эдер кивнула, изучая меня. — Это было смело с твоей стороны — взять на себя зарубок за брата в ту ночь, когда арестовали Мелоди и Китона. Не многие граждане твоего возраста поступили бы так же.

Мои глаза расширились, но я не позволила удивлению отразиться на остальном лице. Она знала имена моих родителей и то, что я сделала для Джеда семь лет назад. Я знала, что некоторые охотники ловят кайф от изучения своих мишеней заранее, узнавая о них как можно больше, чтобы сделать охоту более приятной, но я не ожидала такого от советницы.

— Ты почти всё исправила, — продолжила Эдер, качая головой. — Стала охотницей за головами, одной из лучших в городе, к тому же. Это достойная восхищения работа, особенно для кого-то с судимостью. Но неудивительно, что в конце концов ты оказалась здесь. Вот почему мы поддерживаем такое усиленное присутствие охраны в Нижнем секторе. Преступники растят преступников.

Или это потому, что вы намеренно морите их голодом?

Я сжала кулаки по бокам, делая глубокий вдох. Зная теперь об искусственном дефиците еды, я понимала: самые главные преступники — это те, кто управляет механизмами Эндлока. Но я не могла выдать то, что знаю — если она поймёт, что я в курсе, меня убьют на месте.

Информация давала мне больше власти, чем что-либо другое.

И во второй раз за один только день я смогла подумать о чём-то, кроме выживания Джеда.

Я хотела сыграть свою роль в уничтожении Эндлока.

И в этот момент мне показалось, что родители стоят рядом со мной, держа меня за руки с обеих сторон и призывая:

Не дай ей увидеть твой гнев.

Я и не дам. Пока нет.

— Мои родители гордились бы мной, — сказала я вместо этого, чувствуя истинность этих слов глубоко внутри.

Эдер изучала меня мгновение; удивление мелькнуло в её глазах, и уголок губ дёрнулся вверх. Она кивнула. — Подозреваю, ты права. Так же, как я, будучи советницей, горжусь тем, что у меня есть сын, посвятивший жизнь миссии Эндлока. Дети склонны идти по стопам родителей.

Я резко вдохнула. — Ваш сын работает здесь? — Вопрос вырвался прежде, чем я успела его остановить.

У всех советников были дети, но я представляла их всех в духе Роалда — избалованными, тепличными и довольными тем, что никогда не покидают Верхний сектор, если только не ради визита в Эндлок на охоту.

Эдер улыбнулась, довольная тем, что я спросила. — Да. Он очень предан делу. Даже когда умер его отец, он приехал домой всего на несколько дней. Не мог вынести отрыва от работы.

Она продолжала говорить, но её голос стал приглушённым и далёким, пока я зациклилась на пяти словах.

Даже когда умер его отец.

Голова закружилась, и внезапно я снова оказалась в тюрьме Нижнего сектора, передавая Торина капитану Флинту и слыша новости с