Брат моего парня (СИ) - Вашингтон Виктория Washincton

К вечеру усталость накатила бетонной плитой. Голова гудела после лабораторных, спина ныла, и единственное желание — добраться до кровати, вырубиться и не думать ни о Кае, ни о Коуле.

Я пересекала двор общежития, когда телефон завибрировал. На экране — имя Кая.

Сердце дрогнуло — привычно, как всегда. Но вместо тепла — какое-то сухое ощущение внутри. Словно мы говорили сегодня, но в разных плоскостях.

Я остановилась. Большой палец завис над кнопкой «принять». И вдруг — мысль. Тихая, как шепот:

Если я возьму трубку, мне снова придётся быть спокойной. Мягкой. Понимающей. А я… я устала.

Гудок продолжался. Я смотрела на экран, пока он не потух сам.

Не взяла.

И почему-то от этого стало ещё хуже.

Я спрятала телефон в карман, подняла голову и…Замерла.

— Ты так и не ответила ему, — сказал голос рядом. — Наверняка ведь Кай звонил.

Коул стоял под навесом общежития, опершись плечом о стену.

Сердце ударило о рёбра.

Он медленно подошёл, но не слишком близко — он умел соблюдать расстояние так, чтобы всё равно ощущаться кожей.

— С каких пор тебя беспокоит кто мне звонит? — спросила я, стараясь говорить спокойно.

Его взгляд скользнул по моему лицу — тихая, цепкая проверка.

— Твой парень беспокоится, — сказал Коул ровно. — Ты игнорируешь звонок. Значит, у вас проблемы.

— У нас всё нормально.

— Всегда это говоришь, — он щурит глаза. — Удобная привычка.

Я стиснула челюсть.

— Что тебе нужно?

Он слегка наклонил голову — как будто решал, сказать прямо или смягчить. Разумеется, выбрал первое.

— Ты в курсе, что мы уезжаем загород на выходные? — произнёс он так спокойно, что мне стало холодно. — Вся семья. Включая тебя.

Меня будто физически толкнуло назад.

— Что? — выдохнула я.

— Отец организовал выезд. Домики на турбазе, банкет, деловое мероприятие вперемешку с семейным отдыхом. Всё как они любят. И да, — Коул выделил паузой, — ты должна ехать.

— С чего вдруг? — голос сорвался сильнее, чем хотелось.

Он поднял бровь.

— Ты — его девушка. Они хотят видеть вас вместе. Как красивую картинку. Кай пока не успел тебе сказать?

Я почувствовала, как поднимается жар — злость, горечь, раздражение, всё сразу.

— Нет, — сказала я тихо. — Он не говорил.

— Не удивлён, — почти лениво бросил Коул. — Он сам узнал утром. И, да, он собирался «мягко объяснить». Но, — он шагнул ближе, — я объясняю лучше.

— Почему ты мне это говоришь?

Коул посмотрел так, будто ответ был очевиден.

— Потому что ты имеешь право знать. И потому что ты ненавидишь сюрпризы.

Я моргнула. Он не должен был помнить. Не должен был знать.

А он — знал.

Он повернул голову в сторону дороги.

— Собирай вещи, — сказал он спокойно. — Завтра утром выезжаем.

— Я ещё не решила, поеду ли, — выдохнула я.

Коул усмехнулся — тихо, хищно, так, что по спине пробежал холодок.

— Решила, — сказал он. — Просто ещё не призналась себе.

И посмотрел так, что отводить взгляд стало трудно.

— Не бойся, Рэн. С семьёй справишься. — А с тобой? — выдохнулась фраза сама собой.

Он замер на полсекунды.

— Со мной… — его голос стал ниже, — это отдельная история.

И ушёл, даже не оглянувшись к своей машине.

А я стояла под остывающим небом и понимала: завтра всё станет ещё сложнее.

И гораздо опаснее.

От автора: Мои замечательные. Дать вам график выкладки по дням не могу, так как часто бывают форсмажоры, поэтому пока что просто придерживаемся выкладки пяти глав в неделю и плавающих выходных) Завтра отдыхаем) Желаю всем прекрасных выходных! Обожаю вас!

18

Утро началось с той самой вибрации телефона, которая происходит неожиданно. Я всё ещё сидела на кровати, заплетая волосы и пытаясь привести мысли в порядок после вчерашнего — особенно после его взглядов, его слов, его предупреждения, которое до сих пор отзывалось неприятным теплом под рёбрами.

На экране — Кай.

Я закрыла глаза на секунду. Он звонил вчера поздно вечером, сразу после того как я поднялась в комнату, но тогда я честно сказала, что никуда не поеду. Говорить об этом было тяжело, но я думала, что это окончательное решение.

Теперь — новый звонок.

Я взяла трубку.

— Рэн… — Кай говорил так, будто боялся услышать мой отказ снова. — Пожалуйста, выслушай меня. Не клади трубку, ладно?

В голосе слышалась усталость, но не механическая — другая, тянущая, почти отчаянная.

— Я слушаю, — ответила я, стараясь держать голос ровным.

— Поездка… она важнее, чем я думал. И для моей семьи, и для меня. И… для нас. Поверь, я не преувеличиваю. Отец ждёт нас там вместе, они хотят видеть нас как пару, хотят убедиться, что между нами всё серьёзно. Рэн… пожалуйста, не отказывайся.

Я услышала в его голосе то самое, что всегда заставляло меня уступать — мягкость, смешанную с напряжением. Он редко так просил. Почти никогда.

— Хорошо, — сказала я спокойно. — Я поеду.

И это была правда. Даже если решение далось тяжело.

Кай выдохнул так, будто ему сняли тяжесть с плеч.

— Спасибо. Ты не представляешь, как для меня это важно. Я заеду за тобой через час, ладно? Просто собери вещи, чтобы мы не задерживались.

— Ладно.

Мы попрощались. Я положила телефон на стол и на несколько секунд задержала взгляд в зеркале. Лицо спокойное, но внутри всё гулко, словно будто один разговор может сместить весь день.

Я начала собирать вещи: несколько комплектов одежды, документы, косметичку. Всё делала медленно, стараясь не думать о том, что меня ждёт: домики на турбазе, ужин с семьёй Кая, этот неизбежный круг вежливых улыбок, напряжённых взглядов и тем, о чём все думают, но никто не говорит вслух.

Но стоило закрыть чемодан, как телефон снова завибрировал.

Кай.

Я взяла трубку, не успев даже вздохнуть.

— Рэн… — он начал медленнее, чем прежде. — У нас проблема.

Я села на край кровати, держа телефон ближе.

— Что случилось?

— Мне нужно заехать в главный офис, забрать документы для отца. Потом ещё — за Томсенами. Они едут с нами. Это в другой стороне от вас… я просто физически не успеваю. Я не смогу приехать за тобой вовремя. Не успею к назначенному времени на турбазе.

Он звучал так, будто его это самого выводило из себя.

— Понимаю, — сказала я тихо, хотя внутри всё чуть заметно сжалось.

— Я попросил Коула заехать за Томсенами, — продолжил он. — Он ближе всего к их району. Это казалось логичным.

У меня перехватило дыхание — не от удивления, а от того, что я слишком хорошо представляла реакцию Коула.

Кай на секунду замолчал и, похоже, только затем набрался смелости продолжить:

— Он отказался, — проговорил Кай осторожно, словно боялся моей реакции. — Сказал, что не будет возить “каких-то людей”, и что превращать салон в маршрутку не собирается.

Я закрыла глаза.

— Но он всё-таки согласился забрать тебя, — торопливо добавил Кай. — Сказал, что максимум, что он может сделать — забрать тебя и отвезти на место. Только тебя. Без всех остальных.

“Только её.”

Это «только» отозвалось странным, тонким уколом где-то под сердцем.

— Пожалуйста, не сердись, — сказал Кай, чувствуя моё молчание. — Он просто… такой. Упрямый. Но он заедет за тобой. Ты же всё равно согласна ехать?

— Да, — ответила я тихо. — Я поеду.

— Спасибо. Правда. Я компенсирую. Объясню всё потом. Нам главное — приехать вместе, как просила семья.

Он отключился.

Я тихо выдохнула и отложила телефон.

Смешанные эмоции перемешались во мне так густо, что я едва могла разобрать, какая из них сильнее — раздражение, досада, тревога или странное, абсолютно неуместное теплеющее чувство, возникающее всякий раз, когда вспоминаю, как спокойно и уверенно Коул говорил: тебе нельзя позволять им сломать тебя.