Три года взаймы (СИ) - Акулова Мария

А нужно ли это было нам… Не знаю.

Андрей уезжает рано утром.

Я хотела бы встать с ним или хотя бы проводить, но мне под веки как будто засыпали песок. Я не могу не то, что полноценно проснуться в такую рань, а просто открыть глаза.

Муж оставляет череду поцелуев на моем теле и короткую инструкцию в ухе. «Ключи на консоли. Закроешь квартиру. Миша сейчас меня завезет и свободен. Можешь набирать, как проснешься. Под домом хорошая кондитерская, зайди».

Я четко следую указаниям. Всё утро чувствую себя взбудораженной и не могу избавиться от легкого стыда, который неизбежно следует за чрезмерной открытостью.

Как сейчас кажется, ночью я была слишком.

Принимаю душ, собираюсь, никуда не торопясь. Спустившись под дом, заказываю в стильной кофейне утренний капучино и аппетитный фисташковый круассан.

Мы обычно такое не практикуем, но мне нужен повод, чтобы ему написать. Не знаю, зачем. Делаю условно художественный снимок и отправляю Андрею маленький как бы отчет.

Он читает настолько быстро, что в голову (хочу я того или нет) лезут мысли. Неужели… Ждал?

У него там заседание. Голосования. Выступления. Комментарии в кулуарах. А тут моя булка.

С экрана читаю: «Это мило. Но я ждал хотя бы фото из душа».

В щеки дробью выстреливает смущение. Закусываю губы, чтобы не улыбаться слишком широко, но блеск глаз всё равно отражается в стекле витрины.

Сделав несколько выдохов, беру себя в руки. Печатаю трезвый ответ, пока не передумала: «Тут правда вкусно. Надо будет ещё заехать».

«Заезжай, я буду рад».

Концентрация сладости моих мыслей перебивает сладость фисташковой пасты внутри круассана. Я откладываю мобильный, чтобы не уносило в облака. Мне всё же важно чувствовать ногами землю. Я держусь за нее, сколько могу.

Без спешки допиваю свой кофе. Звоню Михаилу. По дороге домой мы заезжаем в ТЦ, я брожу по магазинам, то и дело возвращаясь мыслями к ночи, которую теперь вряд ли получится забыть.

Андрей не пригласил меня переехать и не пригласит. Зачем, если нам вот так удобно?

Я не знаю, когда приедет ко мне, но убеждаю себя, что мои дни будут наполнены чем-то кроме утомительного ожидания.

Набравшись смелости, звоню Ирине Марьяновне и мы договариваемся о времени будущей встречи.

Дальше — моя обычная жизнь. Быт. Будущий ребенок. Прогулки на свежем воздухе. Потребление фруктов и книг. Плановые анализы. Осторожное слежение за жизнью мужа. Точнее той её частью, которая подсвечена публичными софитами. Волнительная и ставшая прямо-таки долгожданной встреча с женой лидера партии моего Андрея, которая прошла хорошо.

Но рядом с обычным теперь у меня то и дело возникают мысли: а что было бы с нами сейчас, не случись моей беременности?

Мы по-прежнему встречались бы? Андрей приезжал бы ко мне на Побережье? Наши отношения были бы такими же? Мы остыли бы друг к другу или наоборот сильнее разгорелись?

Я пела Андрею о чужих чувствах. Не наших. Но что если… Что если бы они возникли между нами?

Не знаю.

Думаю об этом и пугаюсь.

Не жду Андрея. Убеждаю себя, что не жду.

Но поздним вечером через неделю после утреннего скомканного расставания и парочки рядовых сообщений я не могу уснуть. Кручусь и думаю о том, о чем думать себе не раз запрещала, пока по потолку спальни не разливается широкая полоса света из-за фар подъехавшей машины. Слух улавливает гул ворот. Сердце улетает вскачь.

А я улетаю его встречать.

Совсем не скучала, живу свою отдельную жизнь, но…

Спускаюсь по лестнице босиком, рискуя полететь вниз кубарем и совсем не боясь.

Дрожу, когда в дом врывается мороз и он же укутывает вместе с объятьями, а в мои губы врезаются губы.

— Почему не спишь?

Тебя жду.

— Не спится.

Андрей поднимает, я оплетаю его туловище ногами. Мои глаза оказываются выше мужских. Темирову приходится запрокидывать голову мне навстречу. Так мне тоже нравится. Трогаю кончиком носа его нос — холодный. Чуть пахнет сигаретами. Прижимаюсь к уголку губ. Глажу волосы. Мне одновременно и жарко и холодно.

— Я думал не разбужу.

Я тебе верю. Но я рада, что так.

Обнимаю его крепко-крепко. Делаю один за другим полноценные вкусные вдохи.

Спустив ногу — наступаю носочком на ботинок. Очень быстро становится неловко за импульсивность. Может быть я и хотела бы увести взгляд. Сделать шаг назад. А ещё вид, что его приезд — это просто приезд. Но он смотрит в глаза и не пускает. Даже сквозь темноту нашего холла держит свою власть.

— Ты мог приехать утром. Зачем в ночь?

Андрей мягко улыбается в ответ на укор. Я считываю на лице усталость. Во взгляде легкую иронию. А ещё нахожу там нежность. Забираю себе.

Он ведет ладонью по моим волосам и прижимается губами ко лбу. Я пробираюсь к спине по рубашке под тонкой тканью дорого пальто.

— И мне не спится, Лен.

Жмурюсь и сглатываю сжавший горло ком.

Спешил ко мне, но тоже не скажешь?

Глава 23

Лена

Декабрь для всех — месяц суеты. У нас, на Побережье, его можно сравнить с подготовкой к открытию пляжного сезона. Но в столице, конечно, не так.

Только если другие люди украшают дома огоньками, выбирают елку, составляют списки подарков и думают, куда поедут на новогодние каникулы, депутаты по уши в принятии бюджета. Мой тоже.

А депутатские жены… Ждут, когда это безобразие закончится.

И декабрь, и Андрей практически вылетают из моей жизни. С мужем связаться очень сложно. Он занят-занят-занят-занят. Я даже по Авроре вижу, что она в ужасном загоне.

У нее нет времени ни на беседы, ни на кофе. Стараюсь не дергать. Как и Андрея.

Мне хочется видеть его часто, но наши встречи — редкие и совсем немногословные. Я принимаю это насколько могу спокойно.

Может это и к лучшему. Слишком привыкать к нему нельзя. Как бы там ни было, между нами договор, а не…

А не то, что я не собираюсь даже называть.

Сегодня, как ни странно, Андрей дома. Точнее, дома у меня.

До ушей доносятся отголоски его нескончаемых бесед, от субвенций и субсидий кругом голова, но я не пойду его отвлекать ради секса, как бы ни хотелось внимания. По нему чувствуется, что напряжен, сконцентрирован. Колючий. Резкий.

Но приехал… Где-то рядом… И уже спасибо.

Я встретила радостно. Мы вместе пообедали. Когда убирала посуду, Андрей потянул за руку к себе на колени. Я соврала бы, сказав, что тело и душа не откликнулись. Откликнулись, конечно. Но дальше первых ласк и поцелуев не зашло. Ему позвонили.

Ненавижу.

Но принимаю.

Поворачиваюсь к зеркалу в профиль и смотрю на свой живот. Очерчиваю его сильнее, прижимая ткань шелковой рубашки домашнего костюма к лобку.

Наш с Андреем сын подрос. Мой живот из остренького становится выражено округлым. И это очень трогательно.

Второй скрининг мы снова прошли без присутствия отца. Я сказала Андрею, на когда он назначен, но, к сожалению, приехать у занятого Темирова не получилось.

Это снова обидно. Возможно, даже сильнее, чем было с первым. Пусть я и знаю, что дело уже не в недоверии (Андрей изо всех сил старается), но мне очень хотелось бы, чтобы он был рядом. Не терял моменты, ценность которых понимаешь, только проживая.

Скажу ли Андрею о третьем скрининге — уже не знаю. Может и не стоит. Отцом он будет хорошим. Он и муж-то прекрасный, просто не всегда складывается со временем.

Напрягаю слух и снова улавливаю, что говорит где-то там по своему скорее всего перегревшемуся телефону. Вздохнув, отпускаю ткань рубашки, позволяя ей свободно струиться.

Спускаюсь на первый этаж, чтобы занять чем-то руки.

Я давно ничего замысловатого не готовила. Когда на ужины стабильно приезжал Андрей — хотелось, а для себя изощряться лень.

Но сегодня я решаю испечь портокалопиту (это такой пирог с вкуснейшей апельсиновой пропиткой). Может быть для того, чтобы выкурить занятого депутата из его кабинета, а может быть просто, чтобы не реагировать так остро на его присутствие и одновременную с этим недоступность.