Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

— Аккорд, — попытался он снова. — Он —

— Всё ещё в силе. Если бы я его нарушила, это было бы заметно. — Я отвела взгляд, прикрыв глаза ладонью. В ту же секунду я узнала высокий силуэт, и странное предвкушение подкралось к животу. — О, вот и Каллен, — бросила я как бы между прочим, почувствовав трепет, когда лицо Друстана омрачнилось. — Наверное, он тоже помнит, что было с Маркасом. Думаешь, он станет читать мне нотации? Или поймёт, почему принцессе Крови приходится угрожать своим врагам?

Ответ я знала заранее.

— Принцесса Кенна, — произнёс Каллен, кланяясь мне. Он выпрямился и посмотрел на Друстана. — Принц Друстан. Надеюсь, вы наслаждаетесь вечером?

В глазах Друстана ещё горела магия. — Зачем ты здесь, Каллен? — спросил он резко.

Каллен поднял брови, изображая вежливое удивление. — Меня пригласили.

— Не на пир. Почему ты прерываешь частный разговор?

Каллен вгляделся в Друстана на мгновение, затем перевёл взгляд на меня. — Прости, Кенна. Я не понял, что ты предпочитаешь уединение.

— Я не предпочитаю, — ответила я. — Мы союзники, не так ли? Мы не должны скрывать друг от друга тайны.

Кроме того, я хранила секреты — и Каллен, и я это знали. Его ресницы дрогнули, и мне показалось, что он тоже вспоминает наши ночные спарринги. Прошло всего несколько дней, но эти уроки уже казались жизненно важными. Мистей не казался таким страшным, когда Каллен учил меня, как прорубать себе путь.

— Какой интересный принцип ты внезапно решаешь исповедовать, — произнёс Друстан, чётко отталкивая слоги. — Эти Солнечные Солдаты погибли задолго до того, как мне сообщили, что ты провела всю ночь на вылазке с Калленом.

Он говорил мне, но смотрел на Каллена. Каллен слегка усмехнулся, и мышца дернулась в челюсти Друстана.

Сердце моё забилось сильнее от нарастающего напряжения — мне захотелось рискнуть. Между нами, троими висел невидимый клинок, и мне хотелось проверить, насколько он остер.

Возможно, я была лицемеркой, как указал Друстан. Я использовала этот разговор, чтобы выплеснуть на него злость — мне было больно и грустно от утраты того, что у нас было. Мне следовало сохранять достоинство.

Но вкус власти был на моём языке, и он манил.

— Друстан читал мне нравоучения из-за того, что я пригрозила Маркасу, — сказала я Каллену. — Он считает, что мне не следовало делать или говорить ничего возмутительного на публике в дни Аккорда.

— Друстану доступна полная поддержка Дома и стоящая армия, — ответил Каллен. — Он может позволить себе пассивность к своим врагам, если того желает.

Лара смотрела на двоих, будто наблюдая спортивный матч. Сердце моё стучало в горле, но это было не просто любопытство — это было нечто более острое.

— Позволить себе быть пассивным? — резко воскликнул Друстан. — Я занимаюсь политикой, Каллен… но, полагаю, ты не разберёшься в тонких применениях силы. Оружие не умеет само по себе управляться.

Друстан снова улыбался — казалось, ему трудно надолго снимать маску мрачности. А в этом и была проблема, не так ли? Когда он постоянно улыбается, непонятно, что истинно.

Но та затаившаяся за улыбкой злость была настоящей. Может быть, именно этого я и хотела почувствовать.

— Если Кенна хочет быть мудрой правительницей, — продолжил Друстан, — ей стоит брать пример с меня, а не с тебя.

— Тебе бы следовало вести игры в свою собственную пользу, а не за неё, — парировал Каллен.

— А тебе не стоит влезать в то, чего ты не понимаешь, мерзкое создание.

Я ахнула от враждебности в голосе Друстана. Как бы меня ни притягивала эта напряжённость, это было уже слишком. — Не говори с ним так.

— Разве это не то, чего ты хочешь, Кенна? — Друстан не смотрел на меня. — Ты сама спровоцировала это. Может, ты хотела напомнить себе, на какую страсть я способен ради тебя.

Щёки мои вспыхнули, и в животе закрутилась гадкая тяжесть. Потому что он был во многом прав. И в этом тоже заключалась его опасность. Он никогда не был полностью не прав.

— Ты должен относиться к нему с уважением, — сказала я.

— Я должен относиться к нему как к тому, кто он есть, — отрезал Друстан. — К человеку, который убивал и будет убивать снова, и не всегда по причине.

— Что ты знаешь о моих мотивах? — тихо спросил Каллен.

— Я знаю достаточно. И что делает он? Манипулирует тобой, Кенна. Впивает в тебя когти и чуть не губит тебя, потому что не может прикоснуться к чему-то, не разрушив его.

Каллен вздрогнул почти незаметно.

Я облизнула внезапно пересохшие губы. Он не пытается прикоснуться ко мне, хотелось сказать. Или: Ты вцепился в меня первым.

Но я промолчала.

Они уставились друг на друга. Я спровоцировала это, но было очевидно, что конфликт между ними начался задолго до сегодняшнего дня. День был полон солнца и жужжания насекомых, но воздух словно менялся от их ярости: с одной стороны прижигало жарой, с другой — кусало ледяной болью.

— Как легко ты осуждаешь других за то, что сам сделал, Друстан, — сказал Каллен. Лицо его было неподвижно, но в каждом напряжённом мускуле таилась опасность.

— Будь осторожен в том, как говоришь со мной. — Голос Друстана был столь же тих, и в каждом слове скользило лезвие. — Я не марионетка, пляшущая на твоих нитях, и не невинный труп, умирающий на твоём клинке.

— Друстан, — попыталась я снова. — Прекрати. Это уже не в моей власти. Мне это больше не доставляет удовольствия. И я снова почувствовала взгляды — все фейри наблюдали, веера шевелились, бутылки подносились к губам. Они были зрителями маленького спектакля, что я разожгла. Они не были достаточно близко, чтобы слышать слова, и Друстан всё ещё улыбался, но должно было быть ясно, что это не дружеская сцена. — Каллен, — сказала я, обращая внимание на него, — тебе не обязательно—

Каллен прервал меня резким взмахом руки. — Нет, Кенна. Это, между нами. — Его челюсть сжалась, и он долго смотрел на вытянутую руку.

Кожа моя покрылась гусиной кожей. Воздух стал тягостным, словно перед бурей.

Затем Каллен развязал узел на поясе и вынул кинжал; звук стали прорезал воздух.

Сердце моё подпрыгнуло. — Каллен, — вырвалось у меня, в груди встал страх. — Ты не можешь—

— Вот, — сказал Каллен, перевернув кинжал так, что рукоять оказалась вверх. Он протянул его Друстану, словно делая предложение. — Один из клинков, что убили всех тех невинных. Я много раз очищал его, но, может быть, немного крови всё ещё осталось, чтобы ты мог о ней высказаться. Или, может, ты покажешь мне, как точнее им владеть.

Контраст между ними казался резче, чем когда-либо. Друстан сиял в своих красных и золотых одеждах, длинные медные волосы были собраны в аккуратный хвост, и надменность сочилась с его резкими чертами. Каллен — натянутая тень: длинная туника цвета чернил, волосы растрёпаны, как будто он плохо спал. Он мог уступать Друстану по положению, но в нём таилась почти сдерживаемая жестокость, от которой мне было холодно.

— Сколько их было? — с презрением спросил Друстан, не двигаясь, чтобы взять предложенное оружие. — Сотни? Тысячи? Говорят, тебе было девять лет, когда ты впервые убил ради Осрика, и ты не останавливаешься с тех пор.

Мне перехватило дыхание. Девять?

— Сколько крови на твоих руках? — резко ответил Каллен. — Мы все делаем то, что должны.

— Ты предал членов собственного Дома. Их казнили по твоему приказу.

Мне скверно стало при воспоминании. Я видела одну из тех казней — на первом формальном банкете, где заключённых убивали изощрёнными способами. Одного фейри из Дома Пустоты разорвал вдвое магией Гектора… после того, как Каллен доносил на него за изменнические речи.

— Я сделал, — сказал Каллен, чуть склоня голову. — Так же, как ты отправила Леди Эдлин на смерть в день летнего солнцестояния. Иногда жертвы необходимы — особенно когда безрассудные поступки немногих ставят под угрозу всю цель.

Смех Друстана прозвучал диким, безумным. Щёки его порозовели, и язычок пламени скользнул по зубам, когда он оскалился на Каллена.