Бабочка огня (СИ) - Ловыгина Маша

Я села на кровать Макара и раскрыла сказки «Чуковского». На половине «Мойдодыра» Макар засопел и вырубился, а я отложила книгу, прикрыла мальчишек одеялом и вышла из детской.

Окно в хозяйственной комнате выходило на придомовую дорогу. Я залезла на подоконник и прислонила лицо к стеклу. Увидела курившего за воротами Дмитрия и высокого охранника. Вышла Таисья и зашагала в сторону шлагбаума. Вероятно, вызвала такси. Минут через десять после ее ухода на дороге появилась вереница машин, состоявшая, в основном, из джипов и внедорожников темного цвета. Все они остановились вдоль дороги. Я наблюдала за тем, как Дмитрий встречает гостей: жмет им руки и даже обнимает.

За эти два дня я поняла, что он – не просто работник с привилегиями, а правая рука хозяина, поэтому и ведет себя так. Знает, что я могу вылететь отсюда, как пробка, в любой момент. Что ж, возразить мне нечего, действительно, от меня здесь мало что зависит.

Я слезла с окна и поставила стирку. Был во всем этом один огромный плюс – возможность большую часть времени находиться без лишних глаз. О том, что где-то в коридоре или детской могут быть понатыканы камеры, я старалась не думать. А вот в своей осмотрела все внимательнейшим образом: заглянула под кровати и подоконники, даже скрутила розетки с помощью пилки для ногтей. Этому меня в свое время тоже дед научил. Клянусь, когда выберусь из всей этой заварухи, заработаю денег и поставлю ему шикарный памятник во весь рост! Из черного, да, из черного гранита! И чтобы надпись золотом: «Деду Толе от внучки Маргариты! Вечная память и низкий поклон!»

Я даже прослезилась, когда представила эту картину.

Заглянув в детскую и убедившись, что мои подопечные сладко спят, я спустилась по «моей» лестнице и встала за дверью, прислушиваясь к тому, что творится в холле. Мужские голоса звучали приглушенно. Гостей через окно я насчитала двенадцать человек.

Они говорили о том, что ситуация патовая, упоминали какого-то «мелка». Я мало что понимала из их разговора. Одно было ясно, это бандитские разборки, участником которых был Михо Кречет. Меньше всего мне, конечно, хотелось становиться хоть и невольной, но участницей подобного развития событий. Но что я могла поделать?

Когда появился хозяин – я узнала об этом по общему приветствию – все отправились внутрь дома, а я вернулась на свой этаж. Услышанное беспокоило меня, но лишь из-за детей. Лес рубят – щепки летят. Как бы не оказаться среди этих щепок...

Через час мальчики проснулись. В запасе у меня было много игр, чтобы развлечь их и научить чему-то новому. Мы начали с игры «Назови!» Сначала что-то круглое, потом квадратное, зеленое, мягкое, летающее...

– Муха! – закричал Ваня, который всегда хотел быть первым.

Макар улыбнулся и показал ему кулак.

– Теперь ты, – предложила я ему. – Что-то страшное!

Макар прикусил губу и сдвинул брови.

В этот момент дверь открылась, на пороге стоял хозяин.

– Папа... – прошептал Макар и вытянулся по струнке.

Глава 20

Рита

По виду хозяина было сложно определить, сколько он выпил. Запах спиртного я уловила, но ни походка, ни глаза этого не выдавали. Кречетов выглядел уставшим: веки набрякли, лицо подернулось бледной тенью.

– Ну, как тут? – Хрипло спросил он.

– Хорошо, – ответила я, хотя на самом деле так не думала. Что хорошего было в том, что дети боялись родного отца? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы почувствовать это.

– Пойдем, сын, – обратился Кречетов к Макару и протянул руку.

– Зачем вы хотите его забрать? – Не подумав, ляпнула я первое, что пришло в этой ситуации в голову. – То есть, я хотела спросить, надолго ли? Мне нужно помыть их перед сном...

Прозвучало глупо и по-детски, словно я ставлю свои обязанности выше решений хозяина. Но он ведь сам согласился с моим предложением установить режим. Режим! Как же меня раздражают эти тюремные ассоциации, но по-другому тут не скажешь.

– Ничего, успеете, – усмехнулся хозяин и, ухватив Макара за плечо, подтащил к себе. – Пусть посидит с нами.

– Мне кажется, для ребенка его возраста подобное... – Промямлила я, вовремя решив, что Кречетову явно не понравится окончание моей фразы. – Он вам будет только мешать...

– А с какого это перепугу он станет нам мешать? – Нахмурился хозяин. – Пусть послушает, о чем умные люди базарят. Настоящим мужиком вырастет.

Я сглотнула, сдерживая рвущуюся наружу язвительность в надежде, что мужчина этого не заметит, а затем сказала:

– Вы же, наверное, там выпиваете и курите. Зачем это надо, чтобы мальчик дышал всякой гадостью?

Кречетов издал странный звук, будто подавился костью, выпучил глаза и переспросил:

– Чего?

– Я говорю, что для здоровья ребенка...

– Ты откуда такая взялась, правильная?

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

– По образованию я педагог... специалист по дошкольному образованию.

– Что-то я твоего диплома не видел.

– Это легко исправить, достаточно послать запрос в Воронежский педагогический колледж.

– А... ясно... Что-то я даже протрезвел от этого разговора. Пойдем, Макар, за десять минут с твоими легкими ничего не случится.

Он вышел, Макар поплелся за ним. А я сжала кулаки и стала считать до пяти, чтобы успокоиться. Ваня слез со стула, подошел ко мне, подергал за край футболки и спросил:

– Рита, где Макар?

– Сейчас вернется, – пообещала я, с трудом веря словам его отца. – Настоящим мужиком вырастет! – Передразнила Кречетова и даже притопнула. – Лучше бы спортивную стенку повесил! Давай-ка мы с тобой, Ванечка, пока ванную примем, хорошо? А потом я молоко подогрею.

Ваня послушно взял меня за руку, но я видела страх в его глазах. Даже короткая разлука с братом влияла на него не лучшим образом: нижняя губа набухла, пальчики стали вялыми и дрожали.

Набирая ванную, я читала вслух детские стихи и всячески пыталась отвлечь мальчика. Единственное, что помогло, это стакан из-под зубных щеток, с помощью которого я научила Ваню пускать пузыри в воде.

– Смотри: переворачиваешь... погружаешь в воду... а потом тихонько приподнимаешь и... Бульк!

– Бульк! – Рассмеялся мальчик и захлопал ладонями по воде.

– Ах ты, маленький хулиган! – Рассмеялась я в ответ, вытирая капли со своих щек.

Конечно, времени прошло гораздо больше, чем обещанные десять минут. Пока я мыла и вытирала Ваню, старалась не думать об этом, но, когда уложила его в чистую постель, терпению моему пришел конец. Сунув Ване книжку, я сказала, что иду за молоком и вышла из детской.

Нужную часть дома нашла не сразу, лишь когда услышала голоса. Хозяин и его гости расположились в большой комнате, похожей на зал. Не знаю, был ли это кабинет Кречетова, или гостиная, но я остановилась перед открытой дверью, собираясь с силами, чтобы войти. Мужчины сидели на кожаных диванах за низким, уставленным едой и бутылками столом. Я поискала глазами Макара. Мальчик сидел рядом с отцом. Казалось бы, вполне мирная картина, не к чему придраться, но люди вокруг него дымили как не в себя и разговаривали, перемежая свою речь такими грязными словами, что я не выдержала.

– Простите, пожалуйста! Михаил Айвазович, можно я заберу Макара?

Хозяин и его гости обернулись.

– Это что у тебя за цыпа? – Спросил один из них – жирный тип с квадратной челюстью и маленькими глазками.

Кречетов успел просверлить дырку во моей голове, но лишь покачал головой, а потом будто сплюнул:

– Нянька.

– Твоя, что ли? – Заржал жирный и подцепил с тарелки кусок мясной нарезки.

Макар увидел меня и дернулся, но Кречетов придержал его.

– Михо, твоя баба что, совсем детьми не занимается? – Спросил другой, в очках, вполне интеллигентного вида.

– Мы тут не баб собрались обсуждать, – ответил третий, сидевший ко мне спиной.

Кречетов наконец подтолкнул сына, и тот кинулся ко мне.