На твоей орбите - Эшли Шумахер
Мне нравится Лиэнн. Я ей доверяю – может, потому, что она согласилась играть в нашу игру – ту самую, где никто не задает вопросов про меня и Сэма. Сразу видно, что она одна из тех, кого называют «открытой книгой», поэтому я спокойно спрашиваю:
– И тебя это не беспокоит? Грядущее прощание?
Мне всегда казалось, что я так просто прощаюсь с людьми из-за своего поломанного ДНК или потому, что самое ужасное прощание уже случилось – с Сэмом, когда он уехал жить с тетей и дядей, – но, может, я не права. Может, куче людей комфортно жить с мыслью, что ничто не вечно, а я бунтую против абсолютно нормального поведения.
Но когда Лиэнн смотрит на Лиса и их взгляды встречаются, когда он поднимает руку и забавно ей машет, Лиэнн улыбается мечтательно, как улыбаются в кино. Я счастлива за них, но в то же время мне за них грустно.
– Придется это пережить, – говорит она, и ее голос и улыбка говорят больше, чем слова.
* * *
Сэм
Лис смотрит на меня краем глаза, будто я не замечаю.
– Чел, что такое? Хватит так на меня смотреть. Ты меня нервируешь.
– Ты меня нервируешь, – отвечает он.
Я жду продолжения, но Лис молчит, и мне начинает казаться, будто это я должен что-то сказать, чтобы заполнить тишину.
– Она тебе нравится?
Лис наклоняет очередной листок, чтобы я смог нарисовать расползающиеся от центра прожилки. Мы уже оставили «яйца», которые не яйца. Скорее всего, какой-то паразит, но точно не яйца. Мы оба знаем, что тянем время, чтобы наедине обсудить отчаянное сообщение, которое я отправил ему в пять утра. Умолял устроить грандиозное воссоединение клуба натуралистов, который был забыт на много месяцев, уточнил, что приведу девушку, и нет, это не Эбигейл, и чтобы они вели себя нормально.
– Нова?
У меня вырывается стон. С Лисом просто не получится.
– Нет, Лиэнн, твоя настоящая любовь. Конечно Нова! Что ты о ней думаешь?
Может, «Лис» – не такое уж плохое прозвище. Когда он полностью сосредотачивается на тебе, ты видишь этот взгляд хищника, прикованный к добыче.
– Ты правда хочешь знать?
У меня снова вырывается стон, и я достаю из кармана желудь и кидаю его Лису в голову. Я хотел подарить этот желудь Нове, но ничего, найду еще один. Этот предназначается Лису – за его тупость.
– Поэтому и спросил.
Лис кидает желудь обратно. Я кладу его в карман.
– Ты с ней другой, – говорит Лис. – Сэм на стероидах.
Он хочет сказать что-то еще, но сдерживается.
– Что? – спрашиваю я. – Говори уже.
На сей раз Лис отвечает без промедления:
– Нова – стимулятор, а Эбигейл – депрессант.
Вот оно.
Поддавшись порыву, я провожу длинную толстую красную линию поперек листка, который зарисовал. Лис, конечно, замечает, но никак не комментирует.
– Столько лекарственных метафор, – говорю я. Стараюсь, чтобы голос звучал непринужденно, но получается все равно сдавленно.
– Ты собираешься с ней расстаться? – спрашивает Лис еще тише прежнего. – С Эбигейл.
Я убираю карандаш и тетрадь в карман, а то сделаю чего похуже, чем просто испорчу рисунок.
– Нет, – говорю я. – Все не так, как ты думаешь. Мы с Новой просто друзья. В каком-то смысле.
– Трудно поверить, – фыркает Лис. – Вы как будто знаете друг друга много лет.
– Мы знаем друг друга много лет. – Я показываю сначала на него, потом на себя. – И мы не встречаемся.
– Мы оба гетеро, – говорит Лис. – К тому же Лиэнн пахнет лучше тебя. Но вот если ты станешь пользоваться тем замечательным кокосовым шампунем…
– Заткнись. – Я смеюсь и пихаю его в бок.
И хотя мы отходим от изначальной темы, я понимаю, что когда-нибудь придется рассказать Лису все: о жизни «до», которую я никогда не упоминал, но о которой, уверен, Лис догадывается, о Нове и о том, что я не могу отклоняться от плана.
Пока я решаю сказать одну важную вещь:
– Я не хочу, чтобы Эбигейл знала.
Говорю это прямо. Так Лис точно меня услышит и не проболтается, выпив энергетик после тренировки.
От моих слов он роняет листок, который до этого ковырял ногтями.
– Чувак, ты чего творишь?
Я фыркаю.
– «Чувак»? Мы что, в Калифорнии? Не знаю, чел, я просто хочу… – Я перестаю дурачиться. – Не знаю. Мы похожи, понимаешь? Мы с Новой. Всегда так было. Я просто хочу понять, как она.
Лис смотрит мимо меня, туда, где сидят и разговаривают Лиэнн и Нова.
– Как по мне, с ней все в порядке. Не нужно о ней так переживать.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
Он поднимает бровь:
– Вообще-то не понимаю. Мне кажется, ты зависаешь с девчонкой, которая не твоя девушка, и скрываешь это от своей девушки.
– Это личное, – говорю я ему. – Не тайное.
Теперь Лис фыркает на меня:
– Сэр, вы знаете, что в данной ситуации разницы нет никакой. Как сильно тебя по башке ударили? Эбигейл спокойно ко всему относится, но как спокойна она будет, когда узнает, что ты втайне тусишь с девчонкой, с которой встречался в детстве?
– Мы с Новой не встречались. Нам было пять. И Эбигейл не узнает, потому что мы ей не скажем, чтобы не усложнять. А не потому, что мы стесняемся или делаем что-то плохое. – Я сглатываю слюну. – К тому же Нова скоро уезжает. Так что это не… Все закончится до того…
Я вздыхаю. Не могу сразу подобрать слова, а в груди снова что-то сжимается, так что дальше пытаться не буду.
Клуб натуралистов не всегда развлекает себя тяжелыми разговорами, но почти все серьезные разговоры, что у нас были, случались во время этих встреч.
Началось все потому, что я хотел быть на природе. Когда я только переехал к маме с папой, природа казалась чем-то знакомым, тогда как дом таким не был. Я не хотел обижать родителей или мешаться, поэтому выходил на улицу. Потом я подрос и мог ездить на велосипеде до заповедника. Тут мы с Лисом лазали по камням, прыгали в крошечные ручейки и рисовали клевые штуки, которые удавалось найти.
С возрастом наши встречи превратились в смесь старого и нового: игры, из которых мы не до конца выросли, и серьезные разговоры о чувствах, которые было проще обсуждать под сенью деревьев, а не под лампами классных комнат. Здесь было проще признаться, что ты не нравишься девушке, которая нравится тебе, проще мечтать о том, как бы нам жилось в другом месте, и проще размышлять, плохие ли мы люди, если хотим большего – или чего-то иного, – нежели то, что было у наших родителей.
Именно на встрече клуба Лис впервые сказал мне, что предложит Лиэнн встречаться. Сначала она присоединилась к нам, потому что ей, по ее словам, было скучно, но мне кажется, что она уже была наполовину влюблена в Лиса.
А теперь на встрече клуба я попрошу Лиса дать мне «правда обещание».
– Я не хочу, чтобы она знала, – повторяю я. – Ее это только запутает, а я не намерен причинять ей боль.
Лис заработал свое прозвище в детстве. В любом спорте он умудрялся выбираться из самых невероятных положений, блоков и ситуаций. Словно видел то, что не видели другие. Даже в семь лет.
Но сейчас лисьими кажутся его глаза: прищуренные, проницательные, устремленные прямо на меня.
– Можешь просто ей сказать, – говорит он. – Она большая девочка, умная. А если ты не можешь рассказать ей все, то зачем тогда встречаться?
Я достаю из кармана карандаш, чтобы занять руки и не смотреть на Лиса.
Лис понимает меня лучше многих, но не понимает, что мне нужно придерживаться плана и не расстраивать родителей или Эбигейл – да кого угодно. Может, он
