Девушка, которая не любила Рождество - Зои Брисби

– У меня для вас сюрприз.

Я поморщился.

– Опасаюсь самого худшего.

– Вам понравится, я уверена.

– Если снова нужно будет наряжаться в эльфа, то нет!

Она ударила мне в плечо, как дзюдоист.

– Ай!

Она ударила меня еще раз, так, что я пошатнулся, и объяснила:

– Этот день – именно то, что вам нужно.

– Ну, если вы так говорите…

Я потирал больное плечо, когда вошла Лали. Она была в джинсовом комбинезоне и держала в руке отвертку.

– Я починила водонагреватель.

Увидев меня, она пригладила волосы тыльной стороной руки, а я… я был взволнован. Я впервые видел кого-то, кому так идет отвертка.

– Привет, Бен. Как твои дела?

Я заметил, что она перешла на «ты». Никогда еще второе лицо единственного числа не казалось мне таким красивым.

Я запнулся и забормотал какую-то чушь о качестве матраса и толщине одеяла. Анжелика с усмешкой наблюдала за этой беседой.

– Лали, ты как раз вовремя. Я собиралась сообщить Бену, что записала вас обоих на Рождественский марафон.

Я схватился за спинку кресла. Мне придется бежать? А сколько километров? Если это марафон, то сорок два километра, верно? Да это не гостиница, а фитнес-центр! Лали, казалось, тоже не была в восторге. Она грустно уставилась на свои ноги.

– Я не собиралась участвовать в этом году. У меня совершенно нет праздничного настроения.

– Развод не должен мешать тебе делать то, что ты любишь.

– Ты не знаешь особых обстоятельств этого развода. А потом, этот год был особенно трудным. У меня действительно нет настроения.

Анжелика энергично покачала головой.

– Не хочу слышать подобных глупостей. Рождество в Почтограбске – это святое.

Лали собиралась ответить, но наша хозяйка, внезапно превратившаяся в спортивного тренера, не дала ей такой возможности.

– Поздно отказываться, я вас двоих записала.

– Но…

– Никаких «но». Ты пойдешь туда и будешь развлекаться, точка.

Мы с Кристаль, прижавшись друг к другу в кресле, наблюдали за их диалогом, словно за теннисным матчем.

Анжелика добавила более мягким тоном:

– Карты показали мне это, а ведь они никогда не лгут.

Гейм, сет, матч. Анжелика победила. Лали закатила глаза, но отступила перед этим железным аргументом. Внезапно вспомнив о моем присутствии, она окинула меня взглядом. Я гладил по голове гигантскую морскую свинку, которая благодарно попискивала.

– Я не уверена, что он выдержит.

Эта фраза явно была адресована не мне.

– Справится! – возразила Анжелика.

– Посмотри, какой он бледный.

– Свежий воздух пойдет ему на пользу.

– Он сойдет с дистанции.

– Он сделает все возможное.

Я слушал, как они обсуждали меня, словно меня тут и не было. Хотя портрет, который рисовала Лали, не слишком льстил моему самолюбию, в какой-то мере он был правдив. Я ведь и правда не спортсмен. Достаточно взглянуть на мои ноги – тонкие, как у кузнечика. Все мои жалкие попытки внедрить в свой график утренние пробежки неизменно заканчивались ужасными судорогами и простудой. Время года значения не имело. Чтобы избежать проклятых пятен пота под мышками, я снимал с себя все, оставляя лишь футболку, – и привет, насморк.

– Он точно провалится, это очевидно, – продолжала настаивать Лали.

Мне все это стало надоедать. Я решил вмешаться, пока от моего самоуважения еще хоть что-то оставалось.

– Послушайте, я не бегал уже целую вечность…

Они уставились на меня с удивлением. Похоже, я казался им более подготовленным, чем был на самом деле, так что требовались пояснения.

– Я не особо спортивный, – добавил я.

Они понимающе переглянулись, и я осознал, что только что подтвердил очевидное. Но у каждого мужчины есть гордость, поэтому я быстро добавил:

– Хотя спортом я все-таки занимаюсь.

Я одернул свитер и попытался расправить плечи, чтобы выглядеть более мускулистым. Мои ноги напоминали креветочные хвостики, но в остальном телосложение у меня было ничего. Я даже начал напрягать грудные мышцы, но вскоре понял, что это бесполезно – под толстым свитером все равно ничего не видно. Я проклял суровую почтограбскую зиму, которая мешала мне продемонстрировать свои достоинства.

Лали подошла ближе. Я почувствовал запах ее яблочного шампуня, и мне тут же захотелось яблочного пирога.

– Кто сказал, что нужно будет бежать? – спросила она так, будто я вдруг заговорил о волновой теории света.

Я воздел руки к небу.

– Вы! В словосочетании «рождественский марафон» есть слово «марафон»!

Они расхохотались. Кристаль присоединилась к ним, и теперь ее попискивание было похоже на истерический смех. Я выпятил грудь, но все равно не мог избавиться от ощущения, что они надо мной издеваются.

– Не понимаю, что тут смешного.

Смех становился все громче. Лали сунула отвертку в один из карманов своего комбинезона и села на диван напротив меня.

– Это не гонка, а скорее охота за сокровищами.

– Или эстафета, – добавила Анжелика.

– Ничего не понимаю.

Хозяйка дома встала и достала с полки альбом с фотографиями. Перевернула несколько страниц, пока не нашла снимок, который искала.

– Это я на Рождественском марафоне 1985 года.

На фотографии была изображена симпатичная молодая женщина с длинными черными кудрями. Она гордо держала в руках золотой кубок. Рядом с ней стоял высокий крепкий мужчина, он обнимал ее за талию и тоже улыбался.

Анжелика листала альбом дальше и показывала нам другие снимки. Те же молодые люди. Те же улыбки. Менялись только даты на кубках: 1987, 1990, 1993, 1998…

Начиная с 2000 года мужчина выглядел все более слабым. Он похудел, и его плечи поникли. Улыбка уже не так сияла. В глазах женщины появилась тревожная тень. Теперь уже не он поддерживал ее, а она – его.

В 2002 году на фотографии появилась другая пара. Анжелика на заднем плане выглядела постаревшей и держалась уже не так прямо. Наверное, тяжесть утраты дала о себе знать.

– В том году Артур покинул нас. Он не смог побывать на празднике.

Как тот, кто знает, что такое настоящее горе, я понимал: никакими словами эту боль не облегчить. Меня тронуло, что Анжелика поделилась со мной этой тяжелой частью своего прошлого.

Теперь я смотрел на нее, на ее гордую осанку, увлечение астрологией и мистицизмом другими глазами. Возможно, так она пыталась стать ближе к своему покойному мужу.

Пусть это и казалось странным, однако любые способы хороши, чтобы хоть немного ослабить боль.

Я встал и обнял ее. Если этот жест ее и удивил, она этого не показала. Я сжал ее в объятиях, чтобы передать ей немного своего тепла и выразить сочувствие и поддержку.

Слияние сердец казалось мне единственной уместной реакцией.

Наконец она выскользнула из моих рук и поправила черную бархатную повязку на своих волосах, хотя та даже не сдвинулась.

Потом резко закрыла альбом – захлопнула