Девушка, которая не любила Рождество - Зои Брисби

– Вот и вы наконец! – воскликнул мужчина и я чуть не поперхнулся.

Это был мэр в спортивном костюме.

– Вы?! Но что вы здесь делаете?

– Я инструктор. Должен же я следить за безопасностью жителей моего города… – И, ткнув в меня пальцем, добавил: – И за безопасностью туристов.

Тысячи вопросов мелькали в моей голове. Есть ли у него необходимая квалификация? Что, если я погибну? Соблюдаются ли тут нормы безопасности? Что я здесь делаю? Можно ли умереть от страха? Но единственный вопрос, который сорвался с моих губ, был:

– Как вам удалось так быстро подняться сюда?

– Тут сбоку есть лифт, – потирая руки, объяснил мэр. – Ну, спортсмены, кто хочет быть первым?

28

Оказавшись на высоте двенадцати метров, начинаешь по-другому смотреть на жизнь. Ветер дул все сильнее, люди казались крошечными, как муравьи. Хотел бы я сказать, что это помогло мне сделать шаг назад и посмотреть на все со стороны… Хотя я действительно отпрыгнул назад – подальше от края.

Я совершенно не чувствовал в себе сил броситься в бездну! Для этого нужно быть сумасшедшим. Это же против элементарных правил безопасности. И вот я оказался на распутье – и в переносном, и в прямом смысле, поскольку башня находилась на пересечении двух улиц. Либо я сохраню жизнь, но потеряю всякое уважение Лали, либо мне крышка. Единственным утешением могло служить то, что я, вероятно, умру на месте, и Лали будет рыдать на моей могиле.

Будучи галантным мужчиной, я пропустил ее вперед. Лали весело шагнула к краю. Ее безрассудство, когда она готовилась прыгнуть навстречу неминуемой гибели, поразило меня. Она вдобавок еще и улыбалась!

Стоя на самом краю, так, что половина ступней нависала над бездной, она помахала мне рукой. Я хотел дружески рассмеяться в ответ, но лишь издал крик ужаса, когда она шагнула вниз. Ее полет был великолепен. С ловкостью и грацией орла она мягко приземлилась на батут.

Теперь, когда я все увидел сам, это уже не казалось таким сложным. Возможно, нужно просто собраться с духом. Закрыть глаза и прыгнуть. Да, я смогу! Это всего лишь ужасный момент, который нужно пережить.

Я сделал два шага вперед. Мэр-инструктор остановил меня.

– Я напомню вам основные правила. Не хочу, чтобы в моем городе произошел несчастный случай. Вы даже не представляете, сколько бумаг придется заполнять!..

– Звучит обнадеживающе…

– Главное, не закрывайте глаза.

Своевременное замечание… Ведь именно это я и собирался сделать. Все шло хуже и хуже.

– Почему? – спросил я.

Инструктор посмотрел на меня, как будто я был последним идиотом.

– Вы же должны прицелиться.

Я посмотрел на огромный батут внизу.

– В него что, нужно еще и целиться?

– Конечно. Лучше всего приземлиться в центр. Иначе можете вылететь с батута куда-нибудь вбок.

– Просто хочу уточнить: если я промахнусь, то могу разбиться?

– Такое очень редко происходит.

Я побледнел, но он этого не заметил и добавил:

– А, и главное: во время прыжка не кричите.

Тут уж я возмутился:

– Мужчинам теперь уже и кричать нельзя? Какой-то новый стандарт маскулинности? Ну уж нет, я буду кричать, если захочу.

Я поднял кулак в знак протеста и продолжил:

– У мужчин тоже есть право на самовыражение. Мужественность не подразумевает молчания и пассивности.

– Как хотите, но только вы так вообще без языка останетесь.

Я нахмурился.

– Я вас не понимаю…

– Ну, если рот во время прыжка будет открытым, можно откусить себе язык от удара при приземлении.

Я сглотнул.

– Я буду держать рот закрытым.

Чувствуя запах кружившей надо мной смерти, я попытался успокоиться. Только не смотреть вниз. Слишком поздно!.. Я глубоко вздохнул и вспомнил свою мантру: это всего лишь ужасный момент, который нужно пережить. Это как прыжок в бассейн, всего-то! Пустяковый, маленький прыжок…

– Ах да, и главное! – продолжил мэр. – Не вытягивайте ноги вперед.

– В каком смысле?

– Не прыгайте, как в бассейн.

– Почему? – спросил я неестественно высоким голосом.

Если останусь в живых, возможно, стоит попробовать себя в опере…

– Я понимаю, для такого мужчины, как вы, для городского жителя, привыкшего к экстриму, все это пустяки, но все же тут довольно высоко. Так что, если приземлитесь на прямые ноги, рискуете остаться парализованным.

Я истерически захохотал. Разум грозил покинуть меня.

– А и главное: не слишком напрягайте шею.

Я невольно коснулся своей шеи. Мэр-инструктор резким движением показал, как будто ломает кому-то шею, и мрачно добавил:

– Хрусть – и перелом позвоночника.

Я глубоко вздохнул.

– Итак, подведем итоги: если я промахнусь, это паралич. Если мне не повезет, и я не успею подобрать ноги, паралич. Если шея будет слишком напряжена, тоже паралич.

Мэр с широкой улыбкой похлопал меня по спине.

– Ну да, вы все правильно поняли.

Вытащил какой-то листок, длинный, как список подарков Санта-Клауса, и протянул мне.

– Держите, это форма согласия.

– Согласия на что?

– Ну, тут сказано, что вы осведомлены обо всех рисках и не будете жаловаться, если получите травму или если случится что похуже.

– Что похуже?!

– Надо же нам как-то себя обезопасить.

Я перевернул листок – он и с другой стороны был весь покрыт текстом! Так, пора все это прекращать. Хватит валять дурака. Я уже начал отрицательно качать головой, как вдруг из мощных динамиков грянула музыка. В Почтограбске со звуковым оформлением не шутят.

С первых нот синтезатора я узнал Jump – хит группы Van Halen. Лали подняла два больших пальца вверх. Вокруг нее собралась толпа, и все повторяли ее жест. Музыка становилась все громче и, казалось, зрители впадают в некое подобие транса. Они аплодировали в такт, а певец очень к месту заметил: «And I know, baby, just how you feel» [18].

Это «детка» звучало довольно мило. Немного фамильярно, но все равно мило. Интересно, тому певцу со светлой шевелюрой в стиле 1980-х приходилось когда-нибудь прыгать с двенадцатиметровой башни посреди Почтограбска? Думаю, вряд ли. Наверное, он хотел сказать, что уже попадал в непростую ситуацию, пытаясь впечатлить женщину. У него тоже, очевидно, была рождественская миссия.

Я сделал шаг к бездне. «Go ahead, jump!» [19]

Что ж, надо – значит надо. Я зажмурился и бросился в пустоту.

Глаза! И я тут же, следуя совету мэра, снова открыл их.

Сердце! Как узнать, не остановилось ли оно? Но оно так громко стучало в моей груди, что я сразу получил ответ.

Ноги! Только не приземляться на ноги! Ньютон явно не думал о фриджампинге, когда формулировал закон всемирного тяготения. Я отчаянно пытался сгруппироваться.

Зрители,