Девушка, которая не любила Рождество - Зои Брисби

Я будто окаменел. Шапки у меня не было, уши замерзли, и я уже не чувствовал пальцев на ногах. Я застегнул молнию пуховика до самого подбородка и поднял воротник, но это почти не помогло. Я представлял, как мое безжизненное тело найдут, когда стает снег.

Сердце сжималось, когда я думал о Лали, которая осталась там одна, в полной растерянности, и, должно быть, умирала от страха.

Вдруг кто-то схватил меня за руку.

– Что ты стоишь тут как истукан?

Лали! Из моих глаз полились слезы радости – и тут же застыли.

– Скорее! Спрячемся в сарае.

Держась за руки, мы шли сквозь метель. Понятия не имею, как Лали удавалось ориентироваться. Наверное, деревенские девушки рождаются со встроенным GPS.

Наконец мы добрались до нашей цели. Но дверь была завалена снегом. Как человек, обладающий практическим опытом, я стал копать и вскоре расчистил вход. Открыв дверь, я предложил Лали проследовать в укрытие. Ведь снаружи бушевала метель.

38

В сарае было тесно, но сухо. Деревянные стены скрипели под напором ветра. Время от времени раздавался стук в дверь, как будто какой-то ледяной монстр пытался ворваться внутрь.

– Что мы теперь будем делать? – спросил я дрожащим голосом.

– Ты ведь нашел рюкзак?

Она смотрела на меня так, как будто я был избавителем от грозившей нам смерти от холода. Но мне пришлось обмануть ее ожидания.

– Нет, я не успел…

Лали села на пол, скрестив ноги.

– Нет рюкзака, нет телефона. Ни термоодеяла, ни зажигалки.

В моей голове крутилась одна и та же ужасная мантра: «Мы здесь умрем!» Но беспокойство Лали не позволило мне сдаться. Она нашла для нас укрытие, теперь моя очередь действовать.

Я встал и выпятил грудь. Я чувствовал себя достойным наследником Брюса Уиллиса, Тома Круза и Дэниела Крейга одновременно. Они спасали мир, а я спасу Лали. Бросив на даму в беде мрачный и решительный взгляд, я заявил хриплым, но мужественным голосом:

– Я пойду за ним.

– Но…

Я не позволил ей продолжить.

– Не пытайся меня отговорить.

– Я хотела сказать, что…

– Не беспокойся за меня. Возможно, я погибну, но выполню свою миссию.

– На самом деле…

– Это мой долг.

– Послушай…

Я прижал палец к ее губам. Ее нежелание отправлять меня на верную смерть было так трогательно. Она определенно неравнодушна ко мне, это очевидно.

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Я тоже.

Я подошел к ней, чтобы поцеловать на прощание. Я видел все словно со стороны – как в замедленной съемке. Она – убитая горем возлюбленная, а я – герой.

– Что ты делаешь? – воскликнула она, отталкивая меня.

Я растерялся и не знал, что делать. Интересно, Брюс Уиллис когда-нибудь сталкивался с подобными проблемами?

– Э-э… Я подумал, что…

– Что?!

– Я думал, ты хочешь сказать мне, перед тем, как я уйду, что лю…

– Я хотела сказать, чтобы ты не забыл снять шапку и шарф со снеговика, если не хочешь отморозить уши.

Какое чудовищное унижение! Но, поскольку я выступал в роли героя, то обязан был оставаться стойким. Я направился к двери, напоследок бросив на Лали проникновенный взгляд. Я смотрел на нее, как тот, кто, возможно, не вернется назад. Я наделся, что она попытается меня остановить, но она этого не сделала, вероятно, находясь во власти эмоций.

Я распахнул деревянную дверь, и в лицо мне ударил резкий порыв ветра. Я захлопнул дверь за собой и отправился во враждебные земли. Идти было трудно, и я совершенно не понимал, в какую сторону мне двигаться. Ресницы покрылись инеем. Губы онемели. Я больше не чувствовал пальцев, за снежной пеленой ничего не было видно. Со всех сторон меня окружала белизна – ничего, кроме белизны и проклятых снежинок, летящих в лицо.

Казалось, я был в пути уже целую вечность. Я наверняка прошел не меньше километра, когда понял, что миссия невыполнима. Рюкзак, скорее всего, занесло снегом. Я не заметил бы его, даже если бы прошел в двух шагах.

Толстый слой снега лежал на моих плечах. Штаны от холода стали словно деревянными. Пальцы на ногах немели, волосы покрылись льдом. Морозный воздух при каждом вдохе обжигал легкие. Пора было возвращаться. Что ж, я смогу сказать Лали, что попытался.

На мгновение меня охватила паника – мне показалось, что я потерялся, но я тут же увидел свои следы на снегу и очень удивился, увидев, что их всего десяток, не больше. Я был уверен, что сделал не меньше сотни шагов!

Когда я вошел в сарай, то выглядел как замерзший йети, оживший пуховик, наполовину человек, наполовину ледяная глыба. Я ожидал, что Лали бросится мне на шею, восхищаясь моим мужеством, но она лишь сказала:

– Уже?! Ты ушел пять минут назад.

Для героев время течет по-другому.

– Нашел рюкзак? – спросила она.

Я скромно показал ей пустые руки, ожидая ее гнева. Но она лишь смахнула снег с моих волос, растрепав их.

– Тебе нужно согреться. – С этими словами она начала энергично хлопать меня по плечам.

Однако мои мышцы так окоченели, что я ничего не чувствовал.

– Снимай пуховик! – распорядилась она.

– Это было бы немного некстати, тебе так не кажется? – пробормотал я, дрожа.

– И штаны.

– Что?

Во-первых, мне стало не по себе при мысли, что придется в одном белье стоять посреди ледяного сарая. Во-вторых, я был застенчив и не мог предстать перед Лали в таком виде.

– Твоя одежда промокла, ты так заболеешь. Я знаю, что делать. Раздевайся скорее!

Пришлось сделать как она говорит.

Лали тем временем собрала солому, которой был усыпан пол, соорудила что-то вроде гнезда и улеглась в него.

– Иди ко мне.

Несмотря на жуткий холод, я почувствовал, как мои щеки вспыхнули. Несколько превратившихся в льдинки слезинок растаяло, и мое лицо стало мокрым – уж не знаю, от пота или от эмоций. Я стоял в одних трусах, и в спину мне дул ветер, проникавший в щели в двери.

– Тебе нужно как можно быстрее согреться, у тебя переохлаждение, – объяснила Лали.

Я так и стоял столбом, а она продолжила:

– Нет ничего лучше человеческого тепла. Иди сюда!

И она сделала жест, приглашая меня лечь рядом. Трясясь от холода, я подчинился. Она нежно обхватила меня руками, и я почувствовал тепло – не только физическое, но и душевное.

Я не помнил, чтобы меня когда-нибудь так обнимали. Лали будто успокаивала ребенка,