После развода. Верну семью снова (СИ) - Кароль Анита

Я переехала в дом теперь будущего мужа, занималась хозяйством и сынишкой. Странное дело, постепенно стало забываться, что не я мать Егорки. Я чувствовала себя ею. Чувствовала, что он мой малыш, когда стала видеть его каждый день.

− Давай уволим нянек? – прошу Стаса, когда завтракаем февральским утром. – Я сама справлюсь с Егоркой.

− Нет, не уволим, − протестует Стас, уплетая мой омлет с грибами и ветчиной. Теперь я готовлю для любимого мужчины, с удовольствием. – Вот когда снова поженимся, тогда посмотрим. Я не хочу принуждать тебя. И ты занималась бизнесом, а не детишками, многое не знаешь.

− А, ну да, когда у нас родилась Юлька, я школу мам окончила, − фыркаю с сарказмом. – Исаев, у женщин растить малышню на уровне ДНК заложено. Это называется материнский инстинкт. И вообще, я вот думаю, что нужно мне усыновить мальчика.

− Спасибо, очень вкусно, родная, − встает из−за стола и целует меня в губы, сразу отстраняясь. – И ничего тебе не нужно. Я про усыновление. Вот когда у тебя созреет – я хочу усыновить, тогда обратимся в суд.

− Ясно. Не доверяешь мне, − немного даже обидно, я постоянно с малышом и Стас видит, как мне нравится с ним возиться. – Ладно. Но, я просто не то слово подобрала.

− Первое слово, пришедшее на ум, самое верное. Ты можешь усыновить Егорку, но подсознательно не хочешь. Давай подождем, пока созреешь? – говорит так ласково, разъясняя как ребенку. – Время есть, родная. И вообще, нам нужно сначала пожениться, чтобы с усыновлением проблем не было.

Я понимаю, что он прав. Можно подождать, расписаться заново. Любуюсь мужчиной. Он стал другим. Строгий, серьезный и деловой. Провожаю его до машины, целую на удачу. Вот сейчас у меня чувство, что я любимая женщина, мать и домохозяйка, которая копейки не считает.

Именно домашнего неторопливого уюта мне не хватало все годы. Я тащила непосильный воз, рвала жилы, мечтая никуда не торопиться, не висеть на телефоне и не разгребать все эти бумажные горы.

Стас помогал тогда, работали вместе, но он дома разгребал бумажные горы из договоров. Мы не виделись почти. Сейчас больше времени проводим вместе. По выходным выбираемся в город, в театр или в ресторан. Чаще ходим в те места, где можно с малышом. Егорке полюбился зоопарк и океанариум.

Проводив Стаса, тороплюсь отпустить ночную няньку. Надо уговорить Исаева хотя бы от нее избавиться. Хватит и одной, которая утром приходит. По ночам мальчик спит спокойно, а посторонние в доме меня нервируют.

− Ой, кто у нас проснулся! – протягиваю руки к румяному малышу, который только открыл глаза.

Его еще потряхивает со сна, но он хочет перелезть через решетку детской кроватки. Обнимаю теплое тельце, вдыхая нежный малышовый аромат.

− Посадите Егора на горшок? Или, давайте я…

− Я сама, − отрезаю. – А вы можете идти. Я сама его накормлю завтраком.

− Я не могу. Извините, но пока не придет дневная няня, я отвечаю головой за мальчика. Вы ему не мать.

Нянька припечатывает и идет варить кашку. Мне снова так обидно. Не мать. Но скоро стану ею. Все понимаю, ее подпись красуется на договоре найма, и она отвечает за безопасность малыша. Ладно хоть не препятствует, когда мне хочется поухаживать за Егоркой.

− Давай, делай свои делишки, и пойдем кушать вкусную кашку, − воркую с ним, усаживая на горшок.

Мальчик сонно мнет свое маленькое ушко, а васильковые глаза наблюдают за мной. Вдруг улыбается, тянется ко мне.

− Мама…

Завтра же подадим заявление в ЗАГС, раз решили жить вместе снова, то чего тянуть? И как только распишемся, так на усыновление.

Переодеваю Егорку, бросая пижамку в корзину. Потом несу его умываться. Он любит плескаться водой. Из ванной обычно выходим оба умытые и причесанные.

После завтрака, второго у меня за утро, звонит сестра. Говорит, что заедут в гости с Русланом в обед. Да, они вместе, беременны и счастливы. Помню, как рыдала от счастья, когда узнала, что сестренка забеременела. Мы со Стасом даже полетели к ней на Алтай. Новогоднюю ночь отпраздновали с ней, а вечером уже были дома, с мамой, Юлей и детишками.

Я заказываю обед кухарке, а сама иду гулять с Егоркой. Потом помогаю готовить, пока мальчик играет в детской под присмотром няни. Приезжают мои гости. Катя глаз с любимого не сводит, а у меня сердце от радости заходится, когда вижу ее маленький животик.

У меня так и не получается забеременеть, я уже рукой махнула. Есть Егорка с Никиткой, мне совсем не скучно. Юлька еще иногда с катушек слетает. Бросает сына на маму и уезжает тусить в ночной клуб. Я снова потом устраиваю головомойку, на пару недель хватает.

− Сестренка, рада видеть, − обнимаю и ее и Нечаева. Вот как ей удалось такого мужика захомутать? – Раздевайтесь, проходите. Сейчас обедать будем.

− Да, я есть хочу, а то твоя сестра меня с вечера голодом морит, − обнимает Катю Руслан, целуя ее в макушку.

− Ну это не я, анализы на голодный желудок сдают, − легонько бьет мужчину в грудь наша маленькая беременная забияка. Потом поправляет его вязаную шапку.

Больше месяца назад было покушение на мою сестру. Руслан подставил себя под удар, машина сбила его. Пришлось лечиться, даже операцию делать. Его обрили, и пока шапку не снимает, неловко ему без его пышной гривы.

Мы шутим, смеемся, сидя в гостиной. Прибегает Егорка, начинает смешно выпендриваться перед гостями. То танцует под музыку из рекламы, то хвастается игрушками. Потом уводит Нечаева в детскую – «Поси, показю».

− Ты решила вернуться? – спрашивает сестренка, когда наши мужчины уходят. – Ты смирилась с ребенком? Счастлива?

− Трижды «да», − усмехаюсь. – Я вернула семью, скоро снова распишемся. Хочу усыновить Егорку. Знаешь, он будто всегда был у нас.

Я признаюсь, и делаю это с огромным удовольствием. Потом спрашиваю, как Руслан, выздоровел ли. Помню, как раз в тот вечер Юлька снова сбежала из дома, и я искала ее по клубам. Нашла ее почти невменяемую, она тряслась от страха, заикалась, рассказывала про разбитую машину.

Я грешным делом подумала, что она совершила наезд на Катю и ее жениха, хотя понимала, что ей это не нужно. Наезд совершил тот, кто ненавидит ее, а Юлька скорее чувствует себя виноватой. А потом выяснилось, что она разбила машину одному парню, который ей руль доверил.

Ну сам виноват. А могли бы и разбиться, ладно хоть царапинами отделались. Теперь моя дочь работает на полставки в кафе, посуду моет, чтобы возместить ущерб, я за нее платить отказалась. В следующий раз будет думать, прежде чем садиться за руль чужой машины.

Но я еще помню, как перепугалась, чуть с ума не сошла. И за ее жизнь, и за то, что причастна к наезду. Хорошо, что все обошлось.

Вечером приехал с работы Стас. Он был задумчив, я спросила, в чем дело. Он отмахнулся – сложное дело попалось. Поужинали, потом поиграл с сыном и ушел в кабинет. Я уже приняла душ и собиралась ложиться спать, а он все не вылезал из кабинета.

Я пошла звать его. Дверь приоткрыта и слышу голос, разговаривает с кем−то на повышенных тонах. Я остановилась, вслушиваясь.

− Не могу я бросить все, даже не уговаривай… да, понимаю, что опасно, но я уже взялся за это дело. Охрану в доме усилил сегодня… да, надо будет, отправлю жену и ребенка подальше отсюда… что ты мне нервы мотаешь? Угрозы… да плевать я хотел на угрозы. Дим, я все осознаю, постараюсь обезопасить… выходишь из дела? Твое право. Да, я бесстрашный придурок.

Толкаю дверь, не в силах больше подслушивать. От волнения мурашки по рукам пробегают. Чувство опасности нависает будто, окутывая чернильным облаком. Вдруг вспомнилось, почему я впряглась в бизнес.

Двадцать лет назад Стас уже работал адвокатом. Он только начинал. Вел второе дело, криминальное. Однажды вечером на него напали прямо во дворе, на моих глазах. Порезали сильно, если бы я не вышла вынести мусор, и заодно встретить его, то он истек бы кровью до приезда «скорой». Она едва успела, потому что я подняла такой крик, все соседи повысовывались.

После больницы я его уговорила больше не соваться во все эти суды. Он согласился ради моего спокойствия, ради маленькой дочки. Стал заниматься бумажками в нашем первом кафе. Но всегда мечтал заняться защитой.