Так бывает... - Надежда Михайловна
Пока обнимались, пока негромко разговаривали, проснулись два солнышка. — Смотри, что сейчас будет, — заслышав топот ножек заулыбался дед. Сонные, разрумянившиеся мордашки одновременно просияли и с воплями:
— Мама! Мамака!! — оба побежали к Люде.
Баб Тома прослезилась, все равно у неё в душе была непроходящая горечь — какой же идиот её Генка, такое счастье просрал. А счастье, повиснув с двух сторон на мамочке, шумно радовалось, обнимало и целовало свою мамаку! Люда встретила Георгия радушно, но... как старшего братика, она абсолютно одинаково относилась и к нему, и к Вовке Волкову, и Старостину — собрались всей компашкой через неделю после её приезда. Она рассказывала про Женеву, показывала фотки, одарила всех сувенирчиками, Вовка шумно восторгался и обнимал её — Люда со всеми вела себя ровно.
За прошедший почти год Люда немного поправилась, поменяла стиль в одежде, стала увереннее, Георгий с неудовольствием замечал, что многие мужчины смотрят на неё оценивающе, одно радовало — она не интересовалась никем. Он надеялся, что у него будет шанс, надо только время. Отец рассказал ему про друга Дериземли, который поспешил и посвататься, и ревность свою, вернее, дурь выказать.
Люда работала, все свободное время была с детками, Гия как-то спросил:
— Люда, неужели тебе так хочется быть все время одной?
— Как одной? — не поняла его Люда. — У меня вон какая семьища: дети, родители, мам Тома, вы с дядь Ноем, Рэюшка, бабулик Клава, друзей много, один Ваня Дериземля чего стоит.
— Я не в том смысле — одна, без любимого человека, без надежного плеча рядом?
— А-а-а, вон ты о чем, — протянула Люда, — да как-то не отзывается во мне ничего на мужчин, наверное, отрицательного опыта ой как намного хлебанула.
— Но ты уже два года одна, да и стоит ли вспоминать то, что было?
— Не скажи, отрицательный опыт, он намного лучше запоминается, и после такого автоматически становишься настороженным. Да и, Гош, у меня деток-то аж двое, а их спокойствие и здоровье дороже всего, времени едва хватает на них, где ж его ещё и на мужчин брать?? Я же не 'подруга заклятая', детей на... Как бы это по тактичнее сказать? А... на мужское достоинство менять не собираюсь.
Как-то враз наступила глубокая осень, небо посерело, потом задул северный ветер, пошел нудный, мелкий дождь, детки гуляли мало, хулиганили дома, чуть оставшись без присмотра тут же что-то роняли-рассыпали. Очень хорошо выручал Рэй — если малышня куда-то не туда лезла, он цеплял их за штанишки и попросту оттаскивал, как бы они не возмущались.
Отдать должное, ребятишки быстро переключались на другое занятие, Егорка строил пирамидки, рыча возил машинки, а Тася пела песни на своем мелюзговом языке или же скакала на невысоком домашнем батуте, специально для них сделанном дедами. Дети самостоятельно ели, ходили на горшок, становились все более понятливыми и разумными.
Вместе с бабой Томой и дедами обожали смотреть мультики и всякие передачи про собак. Когда прекращался дождь, тянули всех гулять на улицу, весело шлепали по лужам, собирали красивые листья и, зажав их в кулачках, приносили бабушкам и мамаке.
Приучились звонить маме на работу, разговаривая на своем языке.
— Дя! Нее! Дя!
Егорушка звал сестричку 'Ася', у неё же пока только 'Гоя' получалось. Росли Стасовы, переболели оба ветрянкой, подцепили, гуляя в детском городке — Тася в легкой форме, малыш посерьезнее, мама брала больничный с ним. Люда с её вдумчивостью и умением выслушать людей, сумела наладить нормальные отношения со всеми своими работниками. Работу её филиала частенько ставили в пример, кто-то завидовал, кто-то, наоборот — приезжал ознакомиться, что-то дельное для себя перенять.
Генка, пробыв на больничном два месяца, вышел на работу, поначалу ездил в недальние поездки — врачи не рекомендовали первое время больших нагрузок, потом потихоньку начал проситься на дальние рейсы, но как-то инстинктивно избегал рейсов в южную сторону. Засело то происшествие в подсознании, он не боялся, теперь-то после такой науки он никогда не рисковал ехать в одиночку, всегда шли хотя бы двумя-тремя машинами, и не подсаживал даже стародавних, которых знали все водилы, плечевых.
— Не, подальше, оно поспокойнее! — говорил он всегда на всякие ехидные подначки других водителей. Не будешь же всем и каждому говорить, что получил он уже памятку на всю жизнь.
Валерку наконец-то выписали из больницы, он после Богучара еще полтора месяца у себя дома, в Подольске отлежал, но все вроде наладилось, кроме того, что на дальние рейсы он больше не рвался. Да и куда рваться, задохлику? Свадьбу собрались играть на Новый год, мужики обещали быть все.
Генка озадачился подарком для молодых, хотелось подарить что-то нужное в хозяйстве. Как раз случилась поездка в Татарию. Лазил-лазил Генка по хозяйственным магазинам, и что-то приглянулся ему симпатичный казан для плова, бабульки присоветовали купить ещё и специи, которые на рынке смешивают на глазах покупателей, и знаменитый бальзам на травах — "Татарстан". Бальзам этот хвалили и мужики, Генка прикупил целую коробку бальзама — всегда пригодится. Вспомнилось вот, что у них с бывшей в баре чего только не стояло из выпивки, Валерке красивую расшитую тюбетейку для прикола, а невесте мягкие сапожки — ичиги. Понравились ему также тапочки расшитые, купил мамке, посмотрел на детские такие же красивые тапочки, но передумал, ни размера не знает, да и вдруг подумает Стасова, что он как бы намекает... нет уж — померла, так померла.
Так вот и ехали не спеша назад, и случилось им остановиться пораньше на ночлег из-за начинающейся метели в этих самых Старых Богадах, чуть ли не Бодуны — смеялись мужики. Машин набралось много, Генка подумал-подумал, посоветовался с соседями, мужики дали добро и согласились приглядеть за машиной, и наладился Генка навестить так запомнившуюся ему из-за её волос — татарочку Наилю. Взял с собой колбасы, сыру, конфет в магазине местном купил коробку и пошел, волнуясь... вдруг там уже муж имеется, вот будет нескладуха!
Открывшая дверь, похудевшая Наиля совсем не признала его, пришлось напомнить.
— Ой, Гена, извини, я вся в таком расстройстве, что себя не помню совсем.
— Что-то случилось? — насторожился Генка, увидев собранные в коробки и чемоданы вещи и пустые углы домика. — А я вот решил вас навестить, чайку попить.
— Ой, Гена, извини, я сейчас! — Наиля шустро засуетилась, — только вот посуду доставать не буду, упаковала все, есть вот несколько стареньких чашек и блюдцев, ничего?
— Абсолютно! — подтвердил Генка, отдавая ей пакет. — Тут вот немного перекусить, порежь, а мы
