В объятиях его жестокости - Нина Северова

Открываю ногой дверь в спальню. В ту самую, где мы были год назад. Я не сентиментальный, но торкает. Кладу Ксюшу на спину, снимаю с нее одежду. Она молча поддается, широко расставляет ноги. Сбрасываю с себя джинсы, залезаю на кровать, нависаю над ней. Трогаю внизу, смотрю, как её зрачки расширяются, грудь вздымается быстрее. Чем дольше касаюсь, тем сильнее она раскрывается.

Надо поговорить, я знаю. Но у меня нет сил. Я хочу в нее. И телом и душой. Хочу чувствовать, как тогда. Держать её в руках и понимать, что вот она – моя безумная сила. Сейчас я слаб, практически уничтожен. Мне нужен этот глоток жизни, иначе я окончательно съеду со своим психозом.

Плавным толчком оказываюсь внутри. Ксюша выгибается, давит пятками на поясницу. Упираюсь лбом в её, ловлю сбитое дыхание. Ксюша держит мое лицо, целует каждый миллиметр. Не знаю, кто из нас дрожит сильнее. Кто снова плачет, она или я.

Не секс. Преданность. Близость. Или… Что-то такое, что не позволило мне тогда подохнуть, когда они перебили почти всех моих ребят. Не сойти с ума, когда Азамата пытали на моих глазах. Не разорвать их, когда угрожали забрать Ксюшу и бросить одичавшим зэкам.

У меня всё горит внутри. Я топил себя целый год в воспоминаниях. В желании быть рядом, в невозможности протянуть руку и прикоснуться к ней.

– Ты моя, Ксю-ша. Только моя, – закидываю её ноги себе на плечо, ускоряюсь. Ксюша кричит в оргазме, и я улетаю следом.

Падаю рядом, вытираю лоб рукой. Ксюша привстает на локтях и смотрит на меня поплывшим взглядом.

– Я не могу столько, Батыр, – садится и кутается в простынь.

– Чего не можешь? – ухмыляюсь.

– Ты всё прекрасно понял, – Ксюша морщится. Смешная.

– Понял. До утра может сдержусь, – кладу руку ей на промежность. Влажно. Можно было ещё разок, но я всё-таки не могу. – Ложись, обнимать тебя буду.

– Не расскажешь? – накрывает меня простыней и кладет голову на грудь.

– Расскажу. Завтра, ладно? Сейчас я… отключит меня опять.

Ксюша что-то говорит на фоне, не могу разобрать. Голова щёлкает, проваливаюсь в темноту. Слышу голос Азамата и чувство вины режет пополам.

Там остался, брат мой. Но я за его жизнь тоже многим пожертвовал. Сидит, но живой. Главное, что живой. Иначе… не знаю, я бы не смог жить сам.

– Батыр! – Ксюша меня толкает в бок. Открываю глаза, не могу поймать фокус. – Ты чего?

Приподнимаюсь, Ксюша моя на нервяке. Простынь подо мной скомкалась. Я весь мокрый. Вырубился? Да, походу.

– Нормально всё, сладкая. Это просто плохие сны, – ложусь на спину.

Кошмары из моей реальности, которые ещё долго будут преследовать.

Глава 53. Батырхан

– Я сварила овсянку, будешь?

– Давай, – прикрываю входную дверь. Сегодня ливень и сильная гроза. По прогнозу – это на весь день. Убавляю звук телевизора, сажусь за стол.

Ксюша суетится у плиты. Накладывает кашу в тарелки и следом наливает чай в кружки. Моя Ксюша. И при этом какая-то другая.

– Что? – садится напротив. – Нормально получилось.

– А я разве что-то сказал? – перемешиваю овсянку.

– Тебе достаточно посмотреть, Батыр, – ухмыляется.

Улыбаюсь. Наверное, да. Раньше она от одного взгляда шугалась, а сейчас стала смелее. Закалилась.

По телевизору заканчиваются новости и начинается бандитский сериал. Первые кадры – замес на зоне. Выключаю нахрен. Бросаю пульт на диван, чтобы не видеть. Ксюша внимательно следит за мной и отводит взгляд.

– Когда Азамат выйдет?

– Через четыре года.

– Ого, – удивляется.

Это ещё смогли скосить.

– А Асылжан?

– Через шесть, если будет себя хорошо вести.

Ксюша поднимает брови. Асылжан слишком борзый и отчасти прибавил себе срок именно за язык без костей. Молчал бы, так вышел года через три.

– Жалко, что так… Азамата особенно жаль.

Азамата не то, что жаль. Он под моим крылом был всегда. Да, умный, самостоятельный, всегда плечо подставит своё. Но не так всё должно было быть.

– Иди сюда, – пересаживаюсь на диван и хлопаю по колену. Хочу, чтобы села на меня. Ксюша ставит тарелки в раковину и седлает меня. Сжимаю ляжки, веду ладони к ягодицам. Ксюша ёрзает, отвлекает.

Ладно, я обещал.

Год назад

Нас погрузили в автозак. Руки сводит от наручников, я уже не чувствую правое плечо. Плевать.

Азамат сидит напротив, рожа в крови. С нами четверо омоновцев. Молчим. Любое слово и движение могут быть восприняты как угроза или признание. Знаем, проходили. Сейчас главное нормально доехать до места и всё. Потом можно разговаривать. Или бычиться, как пойдет.

В глазах темнеет, не вовремя, блядь. Мне сейчас нельзя отлетать, я могу пойти в агрессию и тогда мы пострадаем сильнее.

Перед глазами Ксюша. Боится, плачет, но держится. Сильная девочка, справится с этим. Не должна была видеть это всё, но что-то пошло не так. Я знал, что нас вот-вот накроют, но не так рано. Не могу найти зацепку, где косяк и, главное, чей.

– На выход, – машина останавливается и дверь снаружи открывает сотрудник СИЗО. Омоновец толкает Азамата в спину и тот падает лицом в асфальт. Сначала дёргаюсь, какого хрена исполняет? Аз в наручниках, он ничего не сделает. Но сдерживаюсь, потому что не понимаю, кто сейчас играет на другой стороне.

– Быстрее, девочки, что вы как неродные, – омоновцы ржут, а мы с Азаматом переглядываемся. Что за тупая провокация? Проверяют насколько далеко можно зайти?

Дальше стандартные процедуры. Снимают отпечатки, делают фотографии. Странно, что никто ещё не сказал по какой статье нас задерживают. Даже следователь промолчал. И вообще он как-то быстро свалил. Поехал допрашивать Ксюшу? Возможно. Но зачем? Она толком ничего не знает. Да и они столько рыли на меня, и никакого внимания? Подозрительно.

Нас развели в разные камеры. В моей восемь человек. Мутные типы какие-то. Двое на подростков похожи, но им лет по двадцать. При виде меня замолкают, смотрят с тревогой. Отмахиваюсь. Мне насрать, кто здесь. Даже если блатные, мой авторитет крепче. Сажусь на свободную койку, упираюсь спиной в стену.

В голове нескончаемый мыслительный процесс. Кто-то сдал? Мало кто знал, что мы торчали у Азамата, в курсе были только