Мой кавказский отчим - Нина Северова

Пять миллионов и дом в Адлере — столько стоит жизнь маленького человека. И столько стоит вмешаться в мою.

— Марина знала, если вы разойдетесь, у неё не будет никаких прав на ребенка. Но она сказала, что постарается задержаться, — ухмыляется. — А потом появилась София и всё резко изменилось. Ты по уши влюбился, добровольно позвал девочку замуж. И смотря на Софу, я понимал, что только она сможет вырастить сильного мужчину, который будет вести семью и бизнес. А ещё, что только она сможет правильно тебя направлять, чтобы ты делал то, что должен. Да и честно сказать, я бы сам хотел Софию, но не тот возраст, — улыбается, а я срываюсь.

Толкаю отца в грудь и левой рукой бью в челюсть. Он придерживается за стол, по подбородку стекает кровь. Бью в нос, ору как раненый.

— Какого черта ты вмешался в мою жизнь опять⁈ — замахиваюсь. — Что ты наделал, старый мудак! Ты хоть понимаешь, — бью в грудь, — Что ты наделал⁈

Отец закашливается, прикрывает лицо руками. Меня трясёт. Слышу сзади шаги, Олег хватает меня за плечи и оттаскивает.

— Аслан Анварович, не надо, — пыхтит.

— Убери, — смахиваю его руки с себя.

Олег помогает отцу встать, тот корчится от боли, светлая рубашка в кровавых каплях.

— Ненавижу, будь ты проклят, — отталкиваю Олега в сторону и бросаю в отца графин с водой. Олег успевает среагировать и стекло разбивается об паркет. — Какой же ты ублюдок. Вершитель судеб хренов, — провожу рукой по бороде. — Тогда навязал мне брак с Зумруд, сейчас ребенок этот… Как жить с этим будешь? А, папа? А если девочка родится, тогда планы твои не сбудутся и будешь еще кого-нибудь под меня подкладывать?

— София теперь будет тебе рожать. Думаю, — сплёвывает на пол, — У вас будут одни мальчики. Целая армия сильных львят, — ухмыляется.

У меня всё плывет перед глазами, руки не слушаются. Это всё действительно так? Я жил не свою жизнь, а всегда был марионеткой. Сначала бизнес, от которого воротило, потому что я никогда не хотел идти по стопам отца. Потом брак с первой женой, которую тоже заставили быть моей. Затем ребенок, который никогда и не при каких обстоятельствах не должен был появиться. Аслан, тобой всю жизнь играли.

Не помню как доезжаю до дома. Машину бросаю у ворот, молча отдаю Мураду ключи, загонит сам. Захожу в кабинет, смотрю по сторонам. Сколько здесь красивых и дорогих вещей. Сколько здесь того, что я не хочу иметь. Ненавижу.

Ломаю стол пополам, бросаю кресла в стену, сношу книги. Всё разлетается, все разрушается. Я сломан. Кто я? Чего я хочу? Что-то, что я сделал в жизни, хоть раз было моим решением или всё навязано и спланировано?

Крик сам рвется из груди, глаза горят… от слез. Всевышний, почему это все случилось? Для чего?

— Аслан! — поворачиваюсь, София стоит голыми ступнями на стекле, поджимает ногу. Ей больно. Беру жену на руки, чувствую как ее сердце стучит, а мое останавливается. Ничего не понимаю, что делать? Сажаю Софию на подоконник.

— Аслан, что случилось? — спрашивает, голос дрожит.

Слова застревают где-то в груди. Меня тошнит и вот-вот вырвет. Почему он так поступил? Он же отец, мы же его дети. Мама умерла из-за него. Шахид практически отстранился от семьи и построил сам свое дело, лишь бы не иметь ничего общего с отцом. Как можно быть таким? Неужели деньги и власть настолько важны?

Кладу голову Софии на плечо, жадно вдыхаю ее запах и стараюсь окончательно не сойти с ума. Моя жена. Моя опора. Чувствую мягкие поцелуи на виске и легкие поглаживания по затылку. Больно, внутри все горит. Я… никогда такого не испытывал.

— Аслан, чтобы не случилось, мы с этим справимся, — шепчет.

— Я не уверен.

София заглядывает мне в лицо, взгляд встревоженный и испуганный.

— А я уверена. Мы не можем исправить только смерть, а всё остальное в наших руках, — подносит мою ладонь к губам и целует.

Я только что умер, и только что стал живым.

Глава 51

Аслан

— Нужно сказать Халиду, что всё хорошо. Он испугался, — София убирает аптечку под раковину. Порез на ноге небольшой, сами обработали. Я бы всё равно съездил к врачу, но жена отказывается.

— Скажу, — снимаю рубашку. Сил нет, голова ватная. В кабинете разгром, который надо убрать, но я не хочу. Ничего не хочу.

— Давай лучше я? А ты пока в ванне полежишь? — касается плеча.

Киваю. Лучше пусть Софа сама скажет сыну, что его отец не сошел с ума. Хотя я не уверен. Ни в чем не уверен.

Жена, прихрамывая выходит из ванны, оставляя меня в одиночестве. Хорошо, когда она рядом и очень плохо, когда её нет и секунды.

Включаю воду, раздеваюсь, пока ванна набирается. Смотрю на себя в зеркало и не узнаю. Будто постарел, синяки под глазами, лицо осунулось. Где огонь во взгляде? Потух.

Сажусь в воду, немного расслабляюсь. Почему я раньше не замечал глубоких трещин в своей жизни? Неужели я был настолько ведомый отцом, что не понимал происходящего? Шахиду получилось отстроиться, но я всегда думал это из-за того, что он младше. С него не такой спрос и отец особо не возлагал на него дела. Когда Шах начал заниматься боями, отец сначала психовал, потом махнул рукой на это. Называл его беспредельщиком. Но когда Шахид стал популярным в своих кругах, отец не отказывался, а будто бы даже гордился.

Прикрываю глаза. Нет уверенности ни в чем. Вдруг всё навязано настолько, что я даже отличить это не могу?

Чувствую мягкие прикосновения к груди. София вошла так тихо, я даже не услышал. Как и в мою жизнь. Случайно, осторожно и навсегда.

— Как ты? — присаживается на бортик ванны.

— Нормально, — переплетаю наши руки. Рассматриваю тонкие хрупкие пальцы, которые так крепко держат меня на плаву.

Мы сидим в тишине. София не сыплет вопросами. Она просто рядом и не даёт мне потерять рассудок. Какая же в тебе сила, моя малышка. Я должен соответствовать.

— Садись,