Да, шеф! - Джинджер Джонс

– Что случилось? – Ассистентка указывает на окровавленную ногу Фрейи, скользит взглядом по забрызганному песком комбинезону вверх к перевернутому птичьему гнезду из медных завитков на голове – там могло бы поселиться целое семейство воробьев, да так, чтобы никто, включая саму Фрейю, не заметил.

– Ах да, возникли небольшие трудности по дороге сюда. – Фрейя берет предложенную упаковку влажных салфеток и вздрагивает от жжения, когда мыльная жидкость попадает на воспаленную голень. Не зная, что делать с грязной салфеткой, она комкает ее в кулаке.

– Давайте вас переоденем.

* * *

Тридцать минут спустя вымытая Фрейя уже как новенькая – в летящих черных брюках-кюлотах и футболке в горошек, предоставленных съемочной группой. Ее волосы собрали в свободный пучок, а визажист заново накрасил. Она стоит в небольшой гримерке, ловит свое отражение в зеркале, по ее лицу расплывается улыбка. Всего несколько минут назад все надежды рухнули, и вот она, новенькая и блестящая, на финале конкурса «Золотая ложка», настоящая претендентка на столь желанный приз, который мечтала выиграть большую часть своей жизни. Даже не верится. Она проводит пальцами по прическе и снова улыбается, пытаясь понять, мило выглядит ли нервно – лучше сомкнуть губы перед камерами. Камеры! Она запрокидывает голову и смеется. Фрейя Баттерли, перед камерами! Видела бы ее сейчас миссис К… «В итоге мы сражаемся сами с собой. Не давай себе расклеиться. Наслаждайся процессом». Фрейя делает глубокий вдох и наполняет легкие положительной энергией – несмотря ни на что, она здесь, и, следовательно, несмотря ни на что, может победить.

– Готовы? – стучит в дверь ассистенка.

Фрейя сует в карман пустой флакон духов, расправляет плечи и, лаская кончиками пальцев гладкое стекло, выходит. Она может это сделать.

* * *

– А вот и съемочная площадка.

Фрейя оглядывает сцену. Три кресла стоят по диагонали, предположительно для судей, которые еще не прибыли, Талия Дракос, без сомнения, сядет посередине. Уф. Фрейю пронизывает волна нервного возбуждения. Она будет стоять рядом со своей героиней! Дыши. Дыши. Дыши. Дальше за сценой за своим рабочим местом стоит Мишель и медитирует с закрытыми глазами, пока он мысленно готовится, операторы настраивают камеры. Хромая к отведенному ей столу, Фрейя замечает направленный на нее объектив.

– Нас же еще не снимают? – нервно спрашивает она.

– Нет, пока не замигает большая зеленая лампочка, – успокаивает ассистентка. – Оператор просто выстраивает кадр. Постарайтесь не обращать внимания.

Попробуй не обращай, когда их с гулом возят на тележке, пристраивают прямо рядом с ней, а объектив заглядывает буквально в декольте. Она смотрит на свое рабочее место. Словно сияющая операционная хирурга, прилавок завален всевозможными ножами, овощечистками и терками; металлические лезвия отражают студийный свет и зловеще сверкают, словно орудия убийства. В нижних ящиках обнаруживается поднос со столовыми приборами и несколько рулонов пергамента для выпечки, фольга и пищевая пленка. Фрейя чувствует внезапную волну паники. Что, если арбуз, который они ей добыли, перезрелый? Или того хуже, недозрелый? У нее пересыхает во рту, и она не может сдержать дрожь в руках.

Рокот голосов и шарканье ног доносятся сверху, пока зрители занимают свои места в бельэтаже с видом на сцену. Фрейя смотрит на море сторонников Мишеля – братьев, сестер, тетушек, дядюшек, племянниц, племянников, су-шефов и стажеров, учеников и протеже, мэров и их жен, которые прилетели из Франции, чтобы посмотреть, как их соотечественник выигрывает «Золотую ложку». Ну просто выезд фан-клуба, когда горстка домашних болельщиков теряется в море фанатов, что приехали болеть за своих. Прочесывая ряд за рядом, она ищет Ксантоса.

– Мы здесь, Фрей! – Хади машет ей рукой из боковой галереи, рядом с ней Аггелики, а позади компания пожилых дам. Подруга перегибается через балюстраду. – Мне так, так жаль, Фрейя! Я пыталась остановить водителя автобуса, но он просто проигнорировал меня, и нам пришлось подбирать еще одну гостью!

– Конечно, – тихо говорит Фрейя, наблюдая, как Димитрий и Кристос садятся возле Аггелики. Расшатанные нервы, с которыми она сражалась все последнее время, бог знает, как долго, взяли свое, и пока Фрейя не готова простить подругу – ее интрижка с Андре едва не стоила Фрейе мечты всей жизни, и она еще не до конца оправилась.

Нервно встряхивая руками и ногами, она продолжает прочесывать непрерывный поток гостей в поисках Ксантоса, ее взгляд выхватывает мэр Нарбонны, который разворачивает огромный баннер на пятерых человек. MICHEL, C’EST NOTRE CHEF D’OR. Мишель, наш Золотой шеф. Кроме того, у Стефана наготове табличка. Michel à gagner! – Мишель, вперед к победе!

Только посмотрев в другую сторону узкого прохода, она замечает его. Оливковая футболка. Точеная челюсть. Темная щетина. Суровый взгляд, с которым он поднимает свой плакат. «ВПЕРЕД, МИШЕЛЬ!» Желудок Фрейи превращается в камень. Ксантос действительно готов так с ней поступить?

– Allez, Michel! – хрипит голос сзади.

– Vas-y, Michel. On compte sur toi! [30]

Она упирается ладонями в стойку и пытается выдохнуть скобу, которая только что проткнула легкие, кровь бурлит, а тело становится ватным. Ксантос определенно знает, как воткнуть нож в спину. Но вот что, говорит она себе, пошел он, если считает нормальным так себя вести. Пусть идет на фиг. Причем в гордом одиночестве! Ксантос может сколько угодно трясти плакатиком, но Фрейя, черт возьми, выиграет это соревнование. Честно и справедливо. Для себя. Если хотят драки, они ее получат. Фрейя не просто так выбралась из сточной канавы, здесь у нее наконец есть возможность показать всем, на что она способна. Вдох, два, три, четыре. Выдох, два, три, четыре. Она закрывает глаза, благодарит свои счастливые трусики за то, что они доставили ее сюда вовремя (видите, они никогда ее не подводили), и снова открывает их (глаза, а не трусики).

Судя по всему, мать Мишеля – она выглядит его копией за вычетом растительности на лице, – смотрит на сына с балкона.

– Bonne chance, chéri! [31]

– Merci, maman [32]. – Мишель расхаживает по сцене. Фрейя шлет ему примирительную улыбку.

– Et n’oublies pas de sourir de temps en temps. T’as la gueule d’un chameau! [33]

– OK, maman. Ça suffit! [34]

Ассистентка смотрит на Мишеля ледяным взглядом. Преисполненная решимости не дать Ксантосу взять над ней верх, Фрейя смотрит только на боковую галерею, где сидит Хади. Отрицательная энергия ни к чему, и на карту поставлено слишком многое, чтобы отвлекаться на ерунду.

– Дамы и господа, – раздается голос из громкоговорителя. – Добро пожаловать на гранд-финал «Золотой ложки». – Приветствие повторяется на греческом языке.

– Bonne chance! – говорит ей Мишель.

– Удачи! –