Мой кавказский отчим - Нина Северова
Кладу Шамиля в кроватку, смотрю на пухлые щёчки и темные волосы. Интересно, какими будут наши дети? Наверное, тоже темные.
Аслан садится на кровать и притягивает меня за руку. Сажусь сверху и сразу обнимаю мужа за шею.
— Знаешь, когда ты врезала ей, у меня аж встал, — сжимает ягодицы. Усмехаюсь и краснею.
— Подслушивать нехорошо, — провожу рукой по густой бороде. Отросла, надо подровнять.
— Больше не буду, а то мне тоже прилетит, — улыбается.
— Ты всё слышал?
— Да.
— Расстроился?
— Нет. Мне кажется, меня уже ничего не расстроит и не удивит. Как бы там ни было, мы вместе и это главное. Остальное неважно.
Шамиль во сне причмокивает и мы оба замираем. Нет, не проснулся.
— Мама передала пакеты с едой. Сейчас накрою, — целую мужа в щеку и встаю.
Аслан наблюдает за мной и периодически наклоняется к сыну. Мне нравится как он с каждой минутой все больше привязывается к Шамилю. Переживала, что у Аслана будет другая реакция на малыша, но кажется, Шамиль своим появлением вставил в жизнь своего отца важный недостающий пазл.
Глава 58
Аслан
Сегодня наконец-то выписка. Хоть я все три дня был с женой и сыном в относительно комфортных условиях, всё равно дом — это дом. Но я выспался за все командировки и чувствую себя человеком.
Шамиль пока что не устраивает концерты. И вообще он прямо совсем спокойный ребенок. Не то, чтобы у меня большой опыт общения с младенцами, но младший — ангел. Как и моя София.
Мне нравится наблюдать как жена разговаривает с сыном, кормит, пеленает. Хочется оберегать, защищать, стеречь. Шамиль — её родной брат, но она называет его «сынок». И от этого обращения мне хочется целовать ей ноги.
— Пойдем, внизу уже все ждут, — забираю сына и сумку. Всё не привыкну, что младенцы такие маленькие и хрупкие. Шамиль помещается на одной моей руке. Львёнок на дереве, как говорит жена.
София не хотела пышной выписки из-за того, что здесь Марина. Её тоже выписывают сегодня. Всё торжество пройдет дома, но в роддом приедут родители Софии и Шахид. Самые близкие, они должны быть рядом в этот момент.
В клинике на первом этаже много людей, рабочий день. Видя нас все улыбаются. София краснеет и отводит взгляд. Плевать, что думают посторонние. Знают ли они о нашей ситуации или нет, мне насрать. Мы наконец-то едем домой и ничто этот день не испортит.
— Поздравляю, брат, — Шахид хлопает меня по спине, отдает Софии букет цветов. Знаю, что за время моих командировок они сильно сдружились, поэтому пропускаю мимо ушей их любезности. Но всё равно бесит.
Дима крепко обнимает дочь, следом София обнимает мать.
— Спасибо, — жена забирает букет у отца и улыбается. — Давайте уже пойдем отсюда, пожалуйста.
Дима жмёт мне руку и я показываю ему Шамиля. Он так по-доброму улыбается, что я на секунду вспоминаю своего отца. Почему он никогда не мог быть вот таким, нормальным? Всё это время мы не общались. Отец звонил, но я не отвечал. Пропустил его день рождения, хотя он собирал чуть ли не весь город в ресторане. Я бы зол и обижен. А сейчас мне плевать. София говорит, что нет смысла тащить эти обиды. Что случилось, то случилось. Да, она права, конечно же. Но это не значит, что за его чудовищный поступок не будет наказания.
— Поздравляю, Аслан, — Дима кивает и переводит взгляд за меня. Его лицо резко меняется и не надо гадать, кого он там увидел. Поворачиваюсь и да, Марина стоит с вещами у стойки администратора и смотрит на нас с тоской.
— Софа, возьми Шамиля, — отдаю жене сына. — Идите в машину к Шаху, мы сейчас.
София видит Марину и тоже напрягается. Смотрит на меня испуганно. Но нечего бояться. Она ничего не сделает, но очевидно захочет сказать пару гадких слов. София не должна это слышать.
— Пойдем потихоньку, — брат забирает у Софии цветы и подталкивает к дверям.
Марина подходит к нам с Димой и смотрит как побитая собака. Но жалости никакой у меня нет. А у Димы тем более.
— Здравствуй, Дима. Не ожидала тебя здесь увидеть, — склоняет голову к плечу.
— Взаимно.
Марина тушуется, видимо ждала другой реакции. Дима остаётся невозмутимым.
— Ну да, — откидывает длинные волосы за спину. — Мы могли бы поговорить без посторонних, — бросает на меня надменный взгляд.
— Так Аслан не посторонний. Как ты знаешь, он теперь мой зять. Так что, — пожимает плечами.
— Дима, я не хочу ругаться. Но хочу восстановить общение. Мы же не чужие люди, а родные брат с сестрой.
— Ты дура или прикидываешься опять? — заводится. — Зачем нам общаться? Ты бросила своих детей. Дважды! Мне жаль, что мы с тобой родня, честное слово. Мать с отцом нас не так воспитывали.
— Вечно ты с этой лирикой, — закатывает глаза. — Родители нам вообще ничего не дали, только разочарование в жизни. А ты держишься за них, будто они что-то значат.
Дима сводит брови и морщится. Марина, как обычно в своем репертуаре. Меня действительно ничем не удивишь уже, но с Димой у них другие отношения и другая ситуация. Для Димы семья очень важна и такие слова в адрес родителей его задевают.
— Что с тобой стало, Марина? В кого ты превратилась? Мать любила тебя и так, — сглатывает, — Плакала, когда ты пропала. Ничего святого у тебя нет.
— Слезами делу не поможешь, Дима. Они могли хоть как-то жить лучше, а не плодить нищету. Но мы с тобой молодцы, вырвались из этого, — улыбается.
Сжимаю переносицу. Какого хрена она несёт? Дима хочет что-то сказать, но осекается.
— Пойдем, — кладу руку ему на плечо, — Это бессмысленно.
Мы выходим на улицу, оставляя позади Марину и её больные мысли. Она может бегать за Разумовским, быть содержанкой, рожать за бабки, и всё остальное. Она никогда не приблизится к моей семье.
