В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

Учитывая мою незаразность и неплохое самочувствие, на выходные меня отпустили домой, снабдив необходимыми лекарствами. В Верхнем Перевале соратников я не застал: Костя снимал обличительные кадры летних лесозаготовок где-то под Стрельниково, Алексей отбыл в Москву, к Юре приехала жена, и буквально накануне они возвратились к себе в Кедровую падь. Дождило, но жара не спадала. Я сходил в Капкан, на Алчан и Верхнеперевальскую сопку и вернулся в больницу, прихватив дневники, бинокль и полевую одежду.

Следующую неделю я злостно нарушал и без того нестрогий режим, сразу после утреннего обхода и завтрака вылезая в окно (благо первый этаж), устремляясь через дыру в ограде за пределы больничного двора и занимаясь обследованием природы в окрестностях поселка. «Сокамерники» меня всячески покрывали.

В надежде наконец-то засечь неуловимых райских мухоловок, я лазал в зарослях вдоль Контровода – речки, вытекающей из Лучегорского водохранилища и впадающей в Бикин. Неоднократно посещал и само водохранилище – многие здешние птицы были совсем нехарактерны для большей части Бикина. По низким берегам концентрировались уже отгнездившиеся чибисы и скорее летующие, чем пролетные тундровые кулики песочники. Рассекали водную гладь хохлатые чернети, широконоски, лысухи, выводки камышниц и чомг. Летали белокрылые крачки и сизые чайки, из тростников доносились скрежещущие голоса восточных дроздовидных камышовок.

Систематические наблюдения вокруг Лучегорска мы до этого не проводили, все не хватало времени заняться. А тут – не было бы счастья, да несчастье помогло! Дни пролетели быстро, и не успел я оглянуться – «санаторий» закончился. Пора было вписываться в дальнейший экспедиционный график.

«Все хорошо, что хорошо кончается» – гласит народная мудрость. После шести вечера, все-таки продравшись через трясины и заболоченные древостои, наша троица выбралась на сухой берег. За деревьями впереди вдруг открылась нитка Бикина – не шире Зевы в низовьях. На очередной вопль нам неожиданно отозвался пропавший Николай, вышедший к берегу пятью минутами раньше нас. Его разведка не принесла результатов, и он, взяв общий азимут и двигаясь зигзагами, чтобы найти наш след, так же наламывал ноги и падал, голодный и обессиленный. Сначала – в захламленном лесу с оврагами и болотинами, потом – в лабиринте проток.

Полчаса спустя все уже расслабленно полулежали у разгоревшегося костра рядом с нашим схроном в устье Хвоянки. Мы готовили крепкий бульон и кипятили воду для чая, памятуя, что во избежание заворота кишок после длительной голодовки нельзя сразу наедаться твердой пищей. К счастью, медведи не успели добраться ни до лодок, ни до продуктов, все оказалось цело. За минувшие недели вокруг схрона вымахало до плеч густое сочное высокотравье, почти скрывшее панораму стрелки рек. Пришлось вытоптать площадку в травяных зарослях.

До захода солнца оставалось часа полтора. На самом деле следовало еще засветло разобрать рюкзаки, переодеться в относительно чистое и сухое, заготовить дрова, поставить палатки. Но все, не сговариваясь, оттягивали хозяйственные моменты, ждали, когда после бульона и чая со сгущенкой начнется долгожданный прилив энергии, до дна растраченной за предыдущие дни. В который раз возникло мимолетное ощущение избавления, облегчения и счастья. Хотелось продлить его как можно более.

Но вот бульон и чай выпиты, силы появились, и мы приступили к постановке лагеря. Застучал топор, зашуршали палатки, коврики и спальники. Вдруг со стороны реки раздались далекие женские голоса и серебристый смех. Мы выпрямились, как пораженные громом! Здесь, в этих диких дебрях?! Слуховая галлюцинация?

«Русалки…» – вопросительно-утверждающе прошептал Юра. Забыв про бинокли, развешенные на коряге, мы выскочили на береговую бровку. И открыли рты от необычного зрелища.

По Бикину медленно сплавлялась вереница разноцветных надувных плотов и лодок с какими-то навесами, балдахинами, чуть ли не раскладными столиками и шезлонгами. По плавсредствам было распределено не меньше 15 человек, в том числе несколько женщин. Кто-то лениво подгребал веслами, кто-то праздно сидел, любуясь пейзажем, или щелкал фотоаппаратом. Одежда у большинства была яркая, скорее спортивная, чем полевая, выделялись одинаковые бейсболки со сложной эмблемой. Все это напоминало какой-то английский клуб, выехавший на прогулку по Темзе, а еще больше – плавучий цыганский табор.

С приближением плотов стали слышны и мужские голоса, не столь далеко разносившиеся по воде, как высокие женские. И странно, что не было привычного уху звука мотора, издалека предварявшего появление почти любой лодки бикинских жителей.

Мы остолбенело смотрели на необычную флотилию, словно индейцы на каравеллы Колумба. «Контакт цивилизаций», – нарушил молчание Костя.

Поравнявшись с устьем Хвоянки, участники удивительного круиза тоже напряженно примолкли – заметили лица четырех «аборигенов», выглядывающие из зарослей. Проплыли мимо в тишине и исчезли за поворотом. Местные обязательно причалили бы расспросить, что да как, да откуда, или хотя бы помахали рукой, приветствуя. Мы вернулись к биваку с немым вопросом «что это было?».

Но вот ниже по течению снова зазвучали голоса, послышалось тюканье топоров. Николай не поленился, сходил заглянуть за мыс. Оказалось – причалили к большому галечнику напротив, ставят лагерь. Ну да, с нашей-то стороны берег низкий, сплошные протоки да болота.

А вот и гость оттуда нарисовался – снизу, вдоль нашего берега, используя противотечение, шел маленький надувной каяк, мелькало бликами в закатных лучах двухлопастное байдарочное весло. Каяк ткнулся носом в косу на стрелке, из него вылез крупный колоритный дядька средних лет. Мы вышли навстречу, помогли вытащить лодку.

Судя по уверенным хозяйским ухваткам, мужик был главным в этой флотилии. Он сразу взял быка за рога: «Парни, вы кто ж такие, откуда будете? Третий сезон тут сплавляюсь – вообще народу не встречал! Как увидели вас, насторожились – мало ли какие люди шастают по тайге, может беглые? Особенно барышни нервничают».

Пригласили гостя к костру, налили чаю, слово за слово разговорились. Он оказался бизнесменом из Владивостока, любителем отдыха на лоне природы. Фамилия запоминающаяся – Шарапов, по этой причине имя в памяти не сохранилось. Мы тоже вкратце рассказали о себе и своих исследованиях, о нынешнем тяжелом маршруте с Сухопадной.

– Вижу, вижу, нелегко вам пришлось! Один из Кедровой пади, другой местный, с Охотничьего, – это я еще понимаю. А вот двое из самой Москвы – фига себе! Издалека… И что же вы тут изучаете, ученые? Черного рябчика небось? Он ведь в Красной книге!

– Конечно, и дикушу тоже, а так – вообще самых разных птиц, редких и обычных. Работаем на Бикине уже который сезон.

– Ну, а я тут отдыхаю. Вот, снова вывез кое-кого из сотрудников своей фирмы