Закоулки Средневековья - Льюис Френсис Зальцман
Даже Королевский суд в Вестминстере не был застрахован от беспорядков. В 1332 году Джон Пэрис, выступавший в качестве поверенного Адама Бассета в судебном иске против Флоренс де Олдхэм, ожидал в большом зале Вестминстера, где заседал суд. Он сидел за столом «рядом с продавцами драгоценностей», из-за чего казалось, что нижний конец холла использовался для киосков или по крайней мере для торговли драгоценностями, даже когда рассматривались дела. Вскоре пришла Флоренс с двумя мужчинами, которые начали оскорблять Джона Пэриса, угрожая убить его, если он не откажется от иска; Ричард Калвар стащил его со стола и ударил так, что пошла кровь, а Томас Ньюарк выхватил нож и, наверное, убил бы его, если бы ему не помешали. Джон сразу же направился к судейскому столу и пожаловался судьям, которые приказали арестовать нападавших, но они устремились к двери, и к ним присоединился Томас Торнхемтон с обнаженным мечом. Однако судебные приставы, клерки и поверенные заперли двери и разоружили их, и все они были переданы смотрителю Тауэра.
…стояли в дверном проеме с обнаженными мечами.
Во всех этих случаях нарушители спокойствия терпели быстрое поражение, но иногда им удавалось добиться успеха, хотя этот успех и был временным, и рано или поздно их настигала месть. Кажется, что ни один суд не был столь непопулярным, как церковный; имея дело с моральной стороной жизни, они затрагивали людей таким образом, что, должно быть, вызывали постоянное раздражение, даже если архидиаконы и их судебные клерки не вели себя несправедливо и вымогательски. Таким было довольно распространенное мнение средневековых англичан, от Чосера до его современника Джона Белгрейва. Последний, когда архидиакон Лестерский собирался провести суд, составил четко прописанный билль, где говорилось, что архидиакон и его чиновники вполне могут стоять в одном ряду с судьями, осуждавшими Сусанну, выносившими несправедливые приговоры, притеснявшими невинных и сострадающими злодеям. Это так напугало архидиакона и его чиновников, чья совесть, возможно, не была чиста, что они не осмеливались проводить свои суды. Гражданские суды также подвергались роспуску, особенно те, что проводились шерифами под открытым небом.
…тот немедленно убежал…
Однажды в XIV веке, когда шериф Сассекса проводил подобный суд, подъехал Джон Эшбернхэм с пажом, несущим его гербовую накидку, и так пригрозил шерифу, что тот немедленно убежал. Чтобы ускорить его побег, Эшбернхэм присвистнул в пальцы (умение уличных мальчишек, которого, я должен признать, мне так и не удалось достичь, несмотря на неоднократные усилия), и на этот свист внезапно поднялись из засады его оруженосец и другие люди. В суды присяжных тоже вмешивались, особенно на севере. В конце правления Эдуарда II в Ланкашире было несколько высокопоставленных лиц, которые разъезжали с вооруженными людьми и появлялись в судах с пятьюдесятью или шестьюдесятью головорезами, чтобы убедить своих противников отказаться от исков, или, если это оказывалось безуспешным, терроризировали судей. Главным из них был сэр Уолтер Брэдшоу. Он был одним из заклятых сторонников сэра Адама Банастера во время его восстания, участвовал в нападении на Ливерпульский замок и захвате Халтона. После поражения его друзей при Престоне он был вынужден покинуть страну. Вернувшись позже, он вел частную войну с сэром Ричардом де Хо-ландом, другим хулиганом того же порядка, каждый из них разъезжал с небольшой армией, угнетая арендаторов друг друга и открыто бросая вызов правосудию. Эти войны между провинциальными семьями, несомненно, были более захватывающими, ведь процесс драки на мечах — гораздо более интересное зрелище, чем отведенные взгляды и вздернутые носы, но можно усомниться в том, что они способствовали веселью соперничающих вассалов. Эти слуги, если верить сэру Ральфу Эверсу, не всегда играли свои роли с той вежливостью и учтивостью, которые проявляли их хозяева. Однажды он возмутился слугой сэра Роджера Гастингса, который сказал: «Вы притворщик, я окажу вам любезность и научу, как вести себя учтиво с джентльменом». Возможно, он был тогда раздражен, так как выслеживал засаду, устроенную сэру Роджеру. Должно быть, было неприятно обнаружить, что поймал всего лишь своих слуг. Сам сэр Роджер тоже был довольно вспыльчивым; он был в ссоре с неким Ральфом Дженнером. Однажды на Рождество по пути в церковь он обнаружил, что Ральф уже в церкви; он тотчас же решил, что это время мира и спокойствия было подходящим поводом для того, чтобы положить конец этой ссоре (и его противнику), но викарий бросился перед ним на колени, а леди Гастингс подбежала к Ральфу Дженнеру и воскликнула: «Как же так, в такой день! Служба будет завершена, а вы уходите, из уважения к прихожанам бегите, скройтесь с его глаз». После чего Ральф, то ли из уважения к прихожанам, то ли ради собственной безопасности, бежал.
Иногда случалось, что эти властные дворяне пожинали плоды собственного беззакония и подталкивали угнетенных арендаторов к активному восстанию. Уже в XII веке шериф Хантса записывает на свой счет деньги, потраченные на отправление правосудия в отношении крестьян, которые сожгли своего господина. Однажды воскресной ночью 1426 года в Факкомбе владельца поместья Джона Панчардона вытащили из постели, увели в поля и казнили там. В данном случае, вероятно, имело место какое-то личное чувство, поскольку среди убийц было пять членов семьи Косина, чьи предки ранее владели имением, но затем перешли в положение рабочих. Неприязнь к угнетению была более явным мотивом восстания в случае, произошедшем в Престоне в Сассексе в 1280 году, когда вилланы Симона де Пьерпойнта подожгли его поместье и, размахивая ножами и топорами, вынудили его поклясться на Евангелии, что он не будет требовать от них никаких услуг без их согласия и не станет предпринимать никаких действий против них за содеянное. В то же время они уничтожили герб
