Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

Необходимо было заставить ханьский двор разрешить кочевникам торговлю на границе, несмотря на то, что Китай выступал против этого по политическим соображениям. Хотя сюнну и представляли собой естественный рынок для сбыта излишков зерна и ремесленных товаров из северных регионов, такая торговля могла породить у населения пренебрежение интересами ханьского двора и Китая в целом. Ханьский двор пытался привязать пограничные регионы к центру, даже если это создавало трудности для местного населения. Его политика заключалась в том, чтобы максимально отгородить степь от Китая; Великая стена должна была стать барьером для любого контакта со степью. Шаньюй был вынужден преодолевать эти изоляционистские тенденции, вымогая права на торговлю таким же образом, каким он вымогал субсидии, т. е. нападая или угрожая напасть на Китай. Таким образом преследовалась двойная цель. Добыча от набегов поддерживала кочевников-сюнну до тех пор, пока Китай наконец не соглашался на их требования и не открывал пограничную торговлю. Однажды возникнув, эти рынки быстро становились важными центрами торговли, куда стекались сюнну, меняя продукты животноводства на товары империи Хань. По ханьским законам, торговать на этих рынках можно было лишь товарами, не имевшими военного значения для сюнну. Несмотря на то что наказанием за нарушение данного предписания являлась смертная казнь, рынки на границах являлись и базами контрабандистов, снабжавших сюнну запрещенными товарами, например железом[77].

Открытие регулярной торговли с Китаем укрепило положение шаньюя. Он мог поддерживать свою экономическую базу без необходимости вступления в непрерывную войну с Китаем. Роль шаньюя как посредника в торговых взаимоотношениях между ханьским двором и степью стала такой же важной, как его положение верховного главнокомандующего сюнну. В целом отношения между Китаем и кочевниками стали более стабильными. Ко времени правления ханьского Цзин-ди (156–141 гг. до н. э.) северная граница стала мирной, пограничные поселения подвергались лишь небольшим набегам, а старые сражения были забыты. «Все сюнну, начиная с шаньюя, дружелюбно относились к Хань и общались [с ханьцами] у Великой стены»[78]. Такое положение сохранялось до 133 г. до н. э., когда, в надежде нанести сюнну военное поражение, ханьский двор неожиданно отказался от политики хэцинь, снарядил войска для внезапной атаки на кочевников и начал пограничную войну, затянувшуюся более чем на полвека.

Другим экономическим ресурсом была продукция китайских земледельцев и ремесленников, захваченных во время нападений сюнну и угнанных в степь. Об этих китайских пленниках и их потомках известно немного. Однако есть свидетельства, что скотоводы сюнну имели в своем распоряжении очень большие запасы зерна, возможно, выращенного захваченными в плен земледельцами. Например, в 119 г. до н. э., когда ханьские войска захватили Монголию и опустошили столицу шаньюя, китайский генерал Вэй Цин и его 50 000 воинов питались за счет захваченного у сюнну зерна, остатки которого они сожгли перед возвращением на юг[79]. Позднее, во время правления Хуяньти (85–68 гг. до н. э.), китаец-перебежчик предложил сюнну обезопасить имеющиеся у них запасы зерна, построив зернохранилища и ряд крепостей, в которых проживали бы пленники из Китая. Однако вскоре после начала осуществления этого проекта сюнну решили прекратить строительство, поскольку, будучи кочевниками, они не хотели жертвовать своей мобильностью[80]. Кроме зерна, произведенного в Монголии и купленного на рынках вдоль китайской границы, сюнну имели его альтернативные источники в Южной Сибири и Восточном Туркестане. Возможно поэтому после серии войн с Китаем они в 105 г. до н. э. перенесли свою столицу дальше на запад, чтобы лучше использовать ресурсы второстепенных по значимости регионов империи.

Китай был наиболее важным источником субсидий и крупнейшим торговым партнером сюнну, но они использовали также и ресурсы других областей. Оазисные государства Туркестана, особенно на севере, не были защищены от их набегов. Эти небольшие государства не имели достаточно сил для того, чтобы противостоять требованиям сюнну. Поставляя продукты сельского хозяйства и ремесленные товары, они оставались важной частью сюннуской империи вплоть до первой междоусобной войны (примерно 60 г. до н. э.), а потом попали под власть Хань. Сюнну не управляли этими землями непосредственно, но полагались на своих представителей, собиравших налоги с местных правителей. Такая практика наиболее соответствовала кочевому образу жизни.

Государства Западного края большей частью [имеют население], которое живет на земле оседло, имеет города, окруженные стенами, обработанные поля и одомашненных животных. Их обычаи отличаются от обычаев сюнну и усуней. Прежде они подчинялись сюнну; на западном краю державы сюнну жичжу-князь ввел должность командующего Дун-бу (корпусом невольников) с предписанием — руководить Западным краем. Он постоянно находился в районах Янь[ — цай], Вэй-сюй и Вэй-ли и получал доход и все необходимое путем взыскания налогов с различных государств[81].

Вдоль северной границы своей державы сюнну контролировали ряд плодородных регионов в Сибири. Сведения, полученные косвенным путем в ходе археологических раскопок, указывают на то, что многие области, первоначально страдавшие от набегов кочевников и обезлюдевшие, затем были восстановлены и процветали под контролем империй, подобных сюннуской и усуньской, которые могли защитить их в обмен на возможность торговать и собирать налоги. Например, в долине реки Оби захоронения, относящиеся к карасукской культуре бронзового века (XIII–VIII вв. до н. э.), содержат богатый погребальный инвентарь, в который никогда не входило оружие. Однако начальный этап последующей, большереченской, культуры (VII–VI вв. до н. э.) уже демонстрирует признаки упадка, что связано с появлением кочевников на соседнем Алтае. Погребальный инвентарь стал беднее, чем в предшествующие периоды (как количественно, так и качественно); половина обнаруженных могил содержит оружие. Раскопки показали также, что поселения, по-видимому, были внезапно покинуты их жителями. Примерно за два столетия до нашей эры ситуация начала улучшаться. Захоронения стали содержать более искусно сделанный погребальный инвентарь, останки принесенных в жертву коней и железное оружие. Советский археолог М. П. Грязнов связал это изменение с нормализацией отношений между местным оседлым населением и его соседями-кочевниками. В Минусинской котловине, знаменитой своими бронзовыми изделиями, захоронения эпохи сюнну также отличаются более крупными размерами и богатым внутренним убранством[82].

Стратегия внешней границы

Своим продолжительным существованием государство сюнну было обязано эффективному взаимодействию с Китаем, осуществлявшемуся как военными, так и мирными средствами. Численность кочевников была сравнительно небольшой и составляла, возможно, около миллиона, и тем не менее им удавалось противостоять государству Хань, в подчинении у которого находилось 54 миллиона человек[83]. Поэтому кочевники должны были быть организованы таким образом, чтобы заставить ханьский двор учитывать свои интересы. Шаньюй должен был влиять на принятие решений на самом высоком уровне ханьского правительства, поскольку политика на границах определялась двором, а не пограничными губернаторами