Опасная граница - Томас Дж. Барфилд
Сюнну использовали жестокие нападения или их угрозу в качестве инструмента при переговорах с двором Хань. Эти набеги, задуманные с целью разрушения, имели политическую цель. Ханьский двор опасался, что разорение северных пограничных областей может привести к распаду империи. Беспричинная жестокость и ужасающие сообщения с границы способствовали усилению таких страхов. Чем сильнее были разрушения, тем больше было их воздействие на ханьский двор. Даже маленькая группа кочевников могла нанести большой ущерб, если была хорошо организована. Сюнну использовали террор вдоль границы в качестве средства получения уступок со стороны Китая. Сюнну не беспокоились о последствиях своих нападений на местах или установлении хороших взаимоотношений с земледельцами или чиновниками на границе. Они грабили провинции в расчете на то, что центральное ханьское правительство восстановит и обустроит эти районы таким образом, что их можно будет ограбить снова. Сюнну не были жестокими по своей природе, но они культивировали жестокость как тактику отношений с китайцами. Ханьский двор не мог игнорировать требования сюнну и был вынужден обращаться с шаньюем как с властителем, равным императору Хань. Подобный статус не предоставлялся ни одному другому иноземному правителю.
Сюнну чередовали периоды войны с периодами мира для получения все больших уступок со стороны Китая. За грабительскими нападениями следовало направление послов от шаньюя, которые всегда высказывали предположение, что имеющиеся проблемы могут быть решены с помощью заключения нового договора. Каждый раз, нарушая договор, шаньюй выдвигал требования новых субсидий и дополнительных торговых привилегий в обмен на обещание мира. Продолжительность мира в известной степени определялась содержанием нового договора. Первоначальные договоры, обеспечивавшие субсидии, но не торговлю, соблюдались только несколько лет. После того как они дополнялись торговыми соглашениями, периоды мира стали гораздо более продолжительными. Однако даже за самыми мирными взаимоотношениями таилась скрытая угроза того, что сюнну могут напасть на империю Хань, если их требования не будут удовлетворены, и осознание того, что никакой мирный договор не может постоянно сдерживать их. Это положение оставалось верным даже тогда, когда китайцы своими атаками позднее принудили сюнну к обороне. Последние продолжали требовать больших, а не меньших привилегий в качестве условия прекращения войны, поскольку они знали, что ведение военных действий было гораздо более дорогим и разорительным делом для правительства Хань, чем для кочевников. Ханьский двор расценивал эту усиливающуюся враждебность и требования заключения мирных договоров как верх нахальства «варваров» и свидетельство их неисправимой жадности. Как заметил один из чиновников Хань, «теперь сюнну, с одной стороны, высокомерны и наглы, а с другой стороны, они захватывают и грабят нас, что должно быть расценено как акт крайнего к нам неуважения. Ущерб же, который они наносят империи, в высшей степени безграничен. И все же Хань каждый год снабжает их деньгами, шелковой ватой и тканями»[84].
В защиту кочевников высказывалось мнение, что обычно они были мирными и нападали на Китай, только когда им отказывали в торговле. Однако ни одна из этих интерпретаций полностью не объясняет политику сюнну. Чередование войны и мира рассчитывалось таким образом, чтобы постоянно напоминать правительству Хань о том, что мирные договоры обходятся дешевле и менее разорительны, чем пограничные войны. Даже за самыми мирными отношениями крылась угроза насилия, что совершенно ясно выразил китайский советник Чжунхан Юэ, который перебежал к сюнну. Когда посланники Хань предъявили жалобы на слишком большой размер субсидий и подарков, получаемых сюнну, он отклонил их, говоря:
Просто убедитесь, чтобы шелк и зерно, которые вы приносите сюнну, были в достаточном количестве и непременно лучшего качества, и все. Какой толк в разговорах? Если товары, которые вы доставили, будут в достатке и хорошего качества, то все в порядке. Но, если имеется какая-либо недостача или качество будет скверным, тогда, когда придет время осеннего урожая, мы возьмем наших коней и вытопчем все ваши посевы![85]
Сюнну эксплуатировали Китай на расстоянии и избегали захвата китайских сельскохозяйственных земель. Не будучи в силах противостоять большим китайским армиям, они взяли за правило отступать до того, как их атакуют: «Если сражение идет для них успешно, они будут наступать, а если нет, отступают, поскольку не считают позорным бежать. Они заботятся только о собственном преимуществе и ничего не знают о пристойности и справедливости»[86]. Когда ханьский У-ди предпринял длительное наступление на сюнну, они отступили через пустыню Гоби, чтобы сделать трудным и дорогостоящим преследование их войсками Хань. Во времена своего могущества сюнну проникали глубоко внутрь Китая, однажды дойдя даже до окрестностей ханьской столицы Чанъань, но никогда не оккупировали китайские земли, которые им в дальнейшем пришлось бы защищать. Хотя сюнну и представляли наиболее опасную внешнюю угрозу для династии Ранняя Хань, ни в одном из многочисленных дебатов по этому поводу при дворе не высказывалось опасений насчет того, что сюнну могут попытаться завоевать Китай. Сюнну осуществляли осторожную политику, удерживаясь от слишком близкого контакта с Китаем. Таким способом они могли эксплуатировать его, не обнаруживая недостатка в своей численности и не утрачивая мобильности.
Реакция Китая
На протяжении периода Ранней Хань все попытки Китая уничтожить сюнну не имели успеха. Неудачи ханьского двора в этом деле вызывали раздражение, поскольку сюнну считались грубыми варварами, которых можно превзойти в дипломатии или победить, используя большую военную мощь Китая. Однако сюннуское государство было хорошо приспособлено для противодействия давлению со стороны Китая. Оно было готово противодействовать и даже извлекать выгоду из стратегии Хань, направленной на его уничтожение.
Первоначально правительство Хань рассматривало политику субсидий хэцинь и умиротворения сюнну как способ избежать дорогостоящих потерь на северной границе. Оно также надеялось, что подарки и субсидии могут быть использованы как экономическое орудие — для ослабления, а в конечном итоге и для уничтожения сюнну. Подобная стратегия получила название «пяти искушений».
1. Изысканные одежды и повозки для развращения их глаз.
2. Прекрасная пища для развращения их ртов.
3. Музыка для развращения их ушей.
4. Величественные здания, зернохранилища и рабы для развращения их вкусов.
5. Подарки и милости для отступников
