Опасная граница - Томас Дж. Барфилд
Ханьские хроники не содержат деталей договоров между Хуханье и императорами Сюань-ди и Юань-ди. Возможно, это объясняется тем, что они слишком напоминали договоры хэцинь. До правления Ван Мана, когда переговорный процесс возобновился, договоры, очевидно, сохраняли свою прежнюю структуру. Договоры хэцинь содержали следующие четыре положения.
1. Ежегодно производились выплаты шаньюю в виде шелка, зерна и вина.
2. Ханьский двор отдавал в жены шаньюю принцессу.
3. Хань и сюнну признавались равноправными государствами, и их правители обладали суверенитетом в своих владениях.
4. Каждая из сторон признавала Великую стену в качестве границы между двумя государствами.
Данническая система внесла в эти положения очень незначительные изменения. Бань Гу, критически оценивая пограничную политику, отмечал: «Стоимость даров, положенных по договору хэцинь, не превышала 1000 цзиней», — а это значит, что шаньюю продолжали выплачиваться ежегодные субсидии, хотя по сравнению с дарами, получаемыми им во время визитов в рамках даннической системы, эти выплаты были не столь значительны[114]. Хуханье также получил от ханьского двора в жены благородную девицу[115], на которой, следуя традиции сюнну, позднее женился и его преемник. Во всем, кроме формальностей, касающихся даннической системы, государство сюнну рассматривалось как равное Китаю и законно управляло всеми народами к северу от Великой стены. Шаньюй сохранял за собой исключительное право брать заложников и взимать дань (натуральные налоги в государстве сюнну) с населения этого региона. Позднее, когда Ван Ман пожаловался на действия сюнну на западе, шаньюй указал, что они были предприняты в соответствии с положениями договора, который подписал Хуханье. Специальная печать, дарованная шаньюю, не подразумевала подчиненный статус, поскольку не походила ни на какую другую ханьскую печать и была похожа только на императорскую. Ни Хуханье, ни его преемники не принимали ханьских титулов. Наконец, Великая стена осталась границей между двумя государствами, и Китай, таким образом, признавал, что его власть не распространяется на степь.
В действительности данническая система являлась дополнением к старым договорам типа хэцинь, а не их заменой. В обмен на признание новых церемониальных требований сюнну получили новые преимущества. Основное внимание как ханьского двора, так и шаньюя сюнну было теперь приковано к этим новым и гораздо более дорогостоящим процедурам, далеко превосходившим по своей стоимости прежние ежегодные выплаты. Разобравшись в структуре даннической системы, сюнну немедленно стали ее использовать, часто демонстрируя удивительную изощренность в манипулировании ханьскими ценностными приоритетами для достижения своих собственных целей. Именно шаньюй определял время и частоту визитов за подарками, именно он запрашивал и получал специальные подношения в виде зерна, а также требовал щедрые дары от каждого ханьского посольства, прибывавшего в его ставку, снабжая при этом своих посланников к ханьскому двору лишь символическими подарками. В конце своего правления Хуханье благородно предложил избавить Китай от обязанности охранять границу, передав эту функцию сюнну. Это предложение было отвергнуто после того, как один ханьский критик заметил, что подобный шаг даст сюнну еще больше власти, чем они уже имеют, и позволит держать Китай в качестве заложника в будущем.
Данническая система обеспечила 60 лет мира на границе. Как и в прежние периоды перемирия, устанавливавшегося в соответствии с договорами хэцинь, этот мир был возможен только благодаря финансированию государства сюнну за счет Китая. Шаньюй постоянно получал шелк и другие товары, которые мог продавать или перераспределять внутри империи. Когда все сильные соперники шаньюя были разгромлены, сюнну восстановили свою гегемонию в степи. Рядовые кочевники опять получили доступ к пограничным рынкам, где они могли выменивать товары из Китая. Страха перед тем, что сюнну могут начать новую войну, было достаточно, чтобы ханьский двор постоянно увеличивал объемы подарков. Это длительное перемирие наконец было прервано, когда Ван Ман, подобно ханьскому У-ди, попытался изменить существующий status quo и спровоцировал конфликт с сюнну. Однако, усвоив сущность даннической системы, сюнну теперь использовали более изощренный вариант стратегии внешней границы — они устраивали набеги на границу Китая и одновременно смиренно испрашивали как можно большее количество даров.
Ван Ман: Китай пробует новый подход
Ван Ман происходил из аристократического рода, состоявшего по женской линии в родстве с ханьским императорским домом. В конце правления династии Ранняя Хань он занял пост высшего сановника империи и сосредоточил в своих руках всю политическую власть, а затем ненадолго основал собственную династию Синь (9–23 гг.). Ревностный последователь Конфуция, Ван Ман был полон решимости установить единый, идеологически выверенный порядок, который бы определял как внешнюю, так и внутреннюю политику. Он не одобрял компромиссы, которые позволили сюнну стать данниками без признания превосходства со стороны Китая. Поэтому было решено пересмотреть договор и изменить отношения «Хань — сюнну» в пользу Хань. Для осуществления этой политики Ван Ман применял две стратегии. Первоначально он требовал изменений в поведении сюнну, подкупая их щедрыми дарами, а когда сюнну доказали свою неискренность, принимая подарки и игнорируя требования, перешел к агрессивной политике военной мобилизации и назначил собственного шаньюя для раскола сюннуской конфедерации. Почти с точностью часового механизма Ван Ман примерно каждые пять лет менял свою стратегию, пока в 23 г. не погиб от рук китайских мятежников[116].
Реакция сюнну на действия Ван Мана показала, что они стали гораздо более искушенными в проведении внешней политики с тех пор, как приняли данническую систему. Сюнну добивались от Ван Мана продолжения использования этой выгодной для них системы на протяжении правления трех шаньюев. Именно китайцы, а не сюнну выступали в этот период инициаторами разрыва отношений. Лучше всего это можно видеть при изучении последовательно сменявших друг друга периодов войны и мира[117] на границе во время правления Ван Мана.
Первые разногласия возникли в 5 г., когда шаньюй принял группу беженцев из Туркестана, бежавших из-под власти Хань. Ван Ман потребовал их возвращения. Шаньюй в ответ сослался на договор, подписанный Хуханье, который давал ему право принимать лиц из всех областей, находящихся за пределами Великой стены, кроме беженцев из самого Китая. В качестве жеста доброй воли он, однако, вернул беженцев с просьбой помиловать их. Ван Ман обезглавил их и через посланников потребовал от шаньюя пересмотра договора специально для того, чтобы исключить из него беженцев и заложников из племен усуней и ухуаней, а также восточнотуркестанских подданных Китая. Примерно в то же время, пообещав щедрые дары, он попросил шаньюя сменить свою «варварскую» многосложную фамилию на китайскую. Шаньюй принял имя, взял дары и формально согласился с изменениями договора.
В действительности шаньюй не имел намерения
