История русской культуры. Художественная жизнь и быт XI-XVII вв. - Юрий Сергеевич Рябцев

На Москве-реке, напротив Тайницких ворот, заранее делали во льду большую прорубь. В нее опускали “иордань” — расписной деревянный ящик с сенью над ним. Снаружи, по углам, “иордань” украшали изображения четырех евангелистов, а внутри — сцена Крещения Господня.

Рядом с “иорданью”, под шатрами, устраивали места для царя и патриарха. Царское место имело вид храма с пятью главами, увенчанными золотыми крестами. Пространство вокруг устилали красным сукном и огораживали металлической решеткой.

По берегу реки вдоль кремлевской стены выстраивались с оружием, знаменами и барабанами стрелецкие и солдатские полки. Все свободное пространство заполняли толпы народа.

Как только царь и патриарх усаживались на свои места, начинался обряд освящения воды. Патриарх погружал крест в “иордань”, а затем святой водой кропили народ, войска, знамена полков. Эту же воду несли во дворец и окропляли ею комнаты и иконы. Патриарх трижды осенял царя крестом и поздравлял с праздником. К его поздравлениям присоединялись бояре, дворяне, духовенство. Когда обряд был закончен, крестный ход в том же порядке возвращался в Успенский собор на молебен.

Шествие на осляти

Каких только праздников не видела средневековая Москва! Но один из них неизменно привлекал внимание ее жителей. На Вербное воскресенье москвичи становились свидетелями необыкновенного “шествия на осляти”.

В этот день, после ранней обедни, из Успенского собора начинался крестный ход. В нем участвовали царь и патриарх, бояре, дворяне, приказные дьяки и чуть ли не все духовенство столицы. Процессия выходила через Спасские ворота Кремля на Красную площадь и останавливалась около Покровского собора. Царь и патриарх проходили внутрь храма в придел Входа Господня в Иерусалим. Патриарх облачался в архиерейские одежды и служил молебен. Царь надевал парадные одежды, крест, венец, бармы.

Тем временем Лобное место на площади устилали дорогими тканями, устанавливали на нем аналой с Евангелием и иконами. Всю площадь заполняли стрелецкие полки и толпы народа. Рядом с Лобным местом стоял один из главных участников праздника — “осляти” — конь, покрытый белой попоной. Тут же, на “санях” — богато убранной телеге, запряженной шестеркой лошадей, стояло цветущее вербное дерево — символ праздника, украшенное цветами и плодами: яблоками, грушами, финиками, изюмом и орехами.

Спустя некоторое время царь и патриарх выходили из Покровского собора и поднимались на Лобное место. Патриарх подносил государю пальмовую ветвь и вербу. Раздавали вербу и духовенству, боярам, народу. Затем архидиакон читал текст из Евангелия, относящийся к происходящему событию. Дойдя до места, где говорилось о том, что Христос посылал двух учеников за ослом, патриарх подавал знак, и двое священнослужителей подводили к нему коня. Патриарх садился на него, а царь брал “осляти” под уздцы. Начиналось шествие.

Впереди процессии шли бояре, дворяне, приказные чины. За ними везли вербное дерево. Под ним на “санях” ехали патриаршие певчие — мальчики лет двенадцати в белых одеждах, похожие на ангелов. Звонкими голосами они исполняли религиозные песнопения. В середине процессии верхом на “осляти”, которого царь вел под уздцы, ехал патриарх. Впереди государя стольники несли скипетр, царскую вербу, свечу и полотенце. Патриарх налево и направо осенял народ крестом. Шествие замыкало духовенство.

По ходу движения дети стрельцов, шустрые подростки, расстилали перед “осляти” разноцветные ткани и одежды: согласно Евангелию, так жители Иерусалима встречали Христа, въезжавшего на осле в их город.

Когда процессия вступала в Спасские ворота Кремля, по всем московским церквям звонили колокола. У стен Успенского собора шествие останавливалось. Царь и патриарх обменивались поцелуями. Государь отправлялся во дворец, а патриарх — в храм.

Царские походы к Святой Троице

Еще более пышными и торжественными, чем выходы, были выезды царя. Государь нередко совершал поездки на богомолье в отдаленные монастыри и города. Особым великолепием отличались царские “походы” — так в древности называли путешествия монарха — в Троице-Сергиев монастырь, что в 70 км от Москвы. Эту поездку приурочивали к 25 сентября — дню памяти святого Сергия Радонежского.

За несколько дней до отъезда царь давал указание привести в порядок дороги и мосты. В условиях российского бездорожья эта мера была совсем не лишней. Известен случай, когда осенью 1665 г. Алексей Михайлович не смог из-за распутицы выбраться на богомолье в соседний с Кремлем Китай-город.

Рано поутру в день отъезда в дорогу отправлялся отряд в 1,5 тыс. человек. Его движение напоминало церемониальное шествие. Впереди катили пушку, с обеих ее сторон шли два канонира: один с копьем, другой с саблей. За ними два конюха вели под уздцы великолепного скакуна. На другом коне следом ехал богато наряженный воевода, окруженный секироносцами в красных одеждах. Среди солдат шли знаменосец, барабанщики и трубачи. Процессию замыкали двадцать рот стрельцов с саблями, ружьями и бердышами. В поле за городом в ожидании царя выстраивалось 14-тысячное войско.

В составе передового отряда было и множество дворцовых служителей, необходимых царю в поездке: истопников, сторожей, портных, сапожников, лекарей и др. В их обязанности входила подготовка к приезду государя путевых дворцов, разбросанных по дороге от Москвы до монастыря.

Сам государь выезжал ближе к полудню. Толпы москвичей собирались проводить царя в дорогу. Сначала из ворот дворца появлялся отряд всадников во главе с важным вельможей. Он собственноручно вел под уздцы двух любимых царских коней. Следом тянулся обоз в несколько десятков повозок с необходимыми в поездке вещами: иконами, одеждой, постелью, оружием и тому подобным. За обозом двигался отряд царской охраны, а перед ним шли 250 скороходов с золочеными бичами в руках.

Конюхи вели множество превосходных царских скакунов, украшенных золотой и серебряной сбруей. Еще дюжина лошадей везла запасную карету государя. Два оруженосца несли мечи царя и его наследника, а несколько слуг — скамейку, которую в нужный момент подставляли царю под ноги.

Наконец, появлялась карета государя, запряженная шестью, а иногда двенадцатью лошадьми. По сторонам от нее шествовали копьеносцы и секироносцы, а у самой кареты ехали знатные бояре. Замыкали процессию еще несколько карет и толпа слуг. Если с царем на богомолье отправлялось его семейство, то кортеж значительно увеличивался. Царица ехала в отдельной карете, которую сопровождала свита не менее значительная, чем царева.

За городом царский поезд останавливался, у дороги разбивали нарядные шатры. В одном из них царь переодевался в простое дорожное платье и отдыхал после медленного церемониального шествия через Москву.

Путешествие в Троице-Сергиев монастырь занимало четыре-пять и более дней. По дороге царь останавливался в своих