Страшное: Поэтика триллера - Дмитрий Львович Быков

Вот почему, кстати говоря, ситуация нынешней войны так готична и так близка всем. Маленькая Украина противостоит огромной России. Слишком большой, болезненно большой, слишком большой для себя России — маленькая Украина противостоит, как Давид Голиафу.

И эти два механика представляются персонажами, которые олицетворяют маленького человека нашего времени. Я представляю этих механиков, я представляю, как от них пахнет потом и куревом, как они всю жизнь занимаются своими радиодеталями, извлеченными из чужих сломанных приемников. Вы же видели фотографии этих масок: как они грубо сделаны, как неумело. Мы понимаем, что это сделано неумелыми и невезучими людьми. Два лоха, которые поверили в бесконечность. Нет ничего более мистического, чем лох.

И наконец, последний вопрос по свинцовым маскам. С кем они выходили на контакт с помощью радиоприемника? Бога не предлагать.

— С дьяволом?

— Ненамного лучше, прямо скажу. По-моему, с такими же сумасшедшими, как они сами. Вспомните финал «Града обреченного» Стругацких. Кого видят Изя и Андрей, когда к ним кто-то приближается по пустыне? Самих себя. Они выходят на контакт с собой. Идеальный триллер — это когда вы выходите на контакт с некой непостижимой сущностью, и эта сущность оказывается вашей тайной личностью, вашей душой. Как у Вийона: «Я знаю все, но только не себя». Самая готическая французская баллада. Обязательно вспоминается «Сердце ангела» Паркера по «Падшему ангелу» Хьёртсберга — детектив, ищущий самого себя, и есть готика. Истинный страх — это не контакт с Богом или дьяволом, это контакт с неведомым двойником.

— А то, что это происходит в Латинской Америке, местности довольно мистической, Мачу-Пикчу, рисунки Наска, все такое, — это играет роль?

— Разумеется! Латинская Америка — чуть ли не главная локация современных триллеров, родина Хуана Рульфо с его «Педро Парамо», родина Роберто Боланьо, любимого моего прозаика, автора гениального «2666»! Что такое Латинская Америка с политической точки зрения? Это континент, на котором случились две колонизации: сначала инкская, потом поверх нее прокатилась испанская. Поэтому местное население в значительной степени бессильно, разочаровано, абсолютно демотивировано, пассивно перед любой диктатурой, идеалистично. Это люди, которые могут поверить в историю со свинцовыми очками. Россия же тоже прошла две колонизации. Одна колонизация варяжская, вторая хазарская.

Теперь переходим к проблеме куклы. Мы сегодня будем разбирать повесть о Буратино, анализировать ее в контексте страшной истории об ожившей кукле. Буратино совершает одну глубоко готическую вещь в этой истории: он носом протыкает реальность. Помните, когда он протыкает картину? Нос Буратино, как и нос де Бержерака, — его уродство, но прежде всего это инструмент для протыкания реальности.

Все легенды об оживших куклах довольно страшны, включая историю о сотворении человека во всех религиях и мифологиях. Кукла становится подобна человеку, потому что перенимает его главную способность. Почто есть ключевое свойство человека?

— Творческая способность?

— Ах, оставьте. Далеко не все люди ею наделены. Слушая вас всех, я дошел до самой страшной мысли, которая меня не устраивает, которой я не хотел бы делиться, но которая верна, и она вам много раз пригодится — не только в триллере, а в жизни. Сущность человека — предательство. Способность предавать. «К предательству таинственная страсть», по Ахмадулиной. Это то, что сказал Арестович: сущность и сверхзадача модерниста — предательство. Модернист обречен предать свою врожденную данность, свою кровь, свою страну. Самостоятельный и независимый человек только и начинается с предательства, с измены всему врожденному. Как сказал тот же Боланьо, — меня потрясла эта фраза из позднего интервью: «Лучшее, что вы можете сделать с родиной, это забыть ее». Иными словами, предательство куклы, предательство человека по отношению к Богу выражается в свободе нашей воли. Проявив свободную волю, кукла демонстрирует то, что Адам и Ева продемонстрировали Богу. Они вызвали его разочарование... но и восхищение в каком-то смысле. Человек становится человеком с того момента, как он изгнан из рая.

— Когда женщина уходит, для нас это предательство, а для нее прогресс.

— Когда как. Это может быть для нее и регрессом. Но, к сожалению, свобода начинается с измены. Это то самое, что сказал Чернышевский — точнее, что Лопухов говорит Вере Павловне после ее признания, что она полюбила другого: «Прежде, мой друг, я тебя только любил, а теперь уважаю». Мне это чуждо, и, пожалуй, даже мерзко, но я понять это могу. Как понимаю и то, что лояльность может оказаться началом фашизма, что фашизм держится на лояльности.

— А кто является аналогом ожившей куклы в мире фантастики XX века? Клон?

— Были и до клона прецеденты. Робот. Кто придумал это слово?

— Карел Чапек.

— Даже не он, а Йозеф Чапек, его брат. А правила роботехники?

— Азимов.

— Отлично. Каково первое правило роботехники по Азимову?

— Не навредить людям. Робот не может действовать против человека.

— Совершенно верно. А теперь важный вопрос: возможен робот, который будет соблюдать это правило?

— Нет.

— Гениальная догадка. Почему? Потому что благо человека не совпадает с его понятием об этом. То, что делает ожившая кукла, например Буратино, — с точки зрения папы Карло бред, хотя в контексте всей истории это совершенно правильно. Тут противоречие в самой постановке вопроса: понятия робота о благе человека чаще всего человеку враждебны. И кукла не может не сбежать от своего создателя — как сбегает Электроник от профессора Громова; симптоматично, что играл его тот же актер, что и папу Карло, — всеобщий папа советского кино Николай Гринько, он же папа Криса в «Солярисе» Тарковского.

К вопросу о Буратино: что является вторым названием и главным символом этой книги? Золотой ключик. Ключ — символический предмет, имеющий долгую символическую историю и много разнообразных трактовок. В триллерах много таких сакральных предметов: часы, весы, кувшин, нож, драгоценный камень. Ключ — это и фрейдистский важный символ. А какие еще триллерные персонажи или предметы есть в повести?

— Сверчок.

— Правильно: он олицетворяет уют, но вместе с тем и предупреждает о готическом повороте, как у Диккенса. Он подает голос, но его не видно. В сказке про Буратино он еще и ворчливый мрачный предсказатель.

— Еще камин. Это там, как в «Гарри Поттере», своеобразный портал.

— Конечно. Страшно даже не то, что там портал. Страшно то, что там оказался театр под названием «Молния». Театр кукол — довольно страшное дело. А владельцем этого кукольного театра оказывается,