Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

единицы входит еще значение, обладающее знаковой природой и, таким образом, наряду с материальной стороной представляет собой одну из сторон самого языкового знака. Эта сторона языкового знака определяется как отношение его материальной стороны к обозначаемой знаком сущности, т.е. к самому объекту и/или понятию об этом объекте. При этом утверждается, что таким образом определяемое значение знака будет специфичным, особым для каждого знака, так как, по его мнению, различаются друг от друга те отношения, в которых языковые знаки находятся к обозначаемым объектам[100]. Материальные стороны двусторонних языковых единиц, действительно, представляют, замещают, т.е. находятся в знаковом отношении к различным классам объектов. Исключением здесь являются синонимы, которые относятся к одному и тому же классу объектов. Однако нельзя согласиться с тем, что характер знакового отношения, как это полагает А.С. Мельничук, будет различным в силу того, что отличаются друг от друга как сами материальные стороны двусторонних языковых единиц, так и те классы объектов, с которыми они соотносятся. Ведь, как уже говорилось, сущность знаковой функции материальной стороны двусторонней языковой единицы не определяется ее конкретными свойствами. Наоборот, эти ее конкретные свойства нерелевантны для природы знакового отношения и они, следовательно, не могут оказывать влияния на характер последнего. Наличие во всех языках собственных имен и синонимов убедительно свидетельствует об этом. В самом деле, собственные имена по своим конкретным материальным свойствам отличаются друг от друга. Различными свойствами обладают и те объекты, с которыми они соотносятся. Однако при всем этом едва ли можно утверждать, что собственные имена имеют лексические значения или во всяком случае значения, сопоставимые по своему характеру со значениями нарицательных имен, и что они отличаются друг от друга по этим своим «значениям». Каждое собственное имя, в отличие от нарицательного имени, выступает в чисто знаковой функции, как своего рода метка единичного объекта, а не класса объектов. Поэтому, хотя оно и может соотноситься со многими объектами (и притом с объектами самой различной природы (ср. Катюша как имя женщины и как название реактивного миномета), его невозможно употребить в родовом значении, в то время как нарицательное имя, фиксируя признаки, общие для всего класса объектов, которые оно обозначает, употребляется для указания как на единичный объект данного класса объектов, так и на весь этот класс объектов (см. об этом также гл. 5, § 15, где анализируется значение формы множественного числа собственных имен).

Что же касается синонимов, то их значения близки или тождественны (абсолютные синонимы), хотя они и имеют различные материальные звуковые облики. Очевидно, что если бы характер знакового отношения зависел от свойств материального облика слова, то синонимов вообще не могло бы быть в языке.

Такого рода языковые факты свидетельствуют о том, что знаковая функция материальной стороны языковой единицы, т.е. функция представления, замещения ею для мыслящего субъекта той или иной обозначаемой сущности, в принципе остается одной и той же, независимо от тех различий, которые существуют как между материальными сторонами языковых единиц, так и между обозначаемыми ими сущностями. Очевидно далее, что двусторонние языковые единицы отличаются друг от друга прежде всего потому, что в их идеальные стороны включаются образы (в гносеологическом смысле) тех объектов, которые обозначаются ими, но эти образы, в отличие от их материальных сторон, не являются знаковыми по своей природе.

Языковой знак представляет собой весьма сложное, диалектически противоречивое явление. С одной стороны, он обращен на внешнюю действительность или, шире, на нечто, находящееся вне него, поскольку он выступает в качестве заместителя представителя каких-либо ее предметов или явлений, будучи сам одним из материальных явлений действительности. С другой стороны, языковой знак выполняет эту функцию лишь постольку, поскольку в этом качестве он выступает для субъекта, обладающего абстрактным, обобщенным мышлением. Вне соотношения с субъектом языковой знак, как и любой другой знак, представляет собой лишь одно из материальных явлений. Далее, наличие языкового знака обеспечивает самую возможность абстрагирования и обобщения, производимых субъектом в процессе мышления, его познавательной деятельности, направленной на другие объекты действительности. В этом проявляется познавательная роль языкового знака, и по этой своей роли он выделяется среди других явлений действительности. С другой стороны, языковой знак играет социальную, коммуникативную роль. В процессе общения он выступает в качестве заместителя, представителя каких-либо объектов действительности не только для говорящего, но и для слушающего. Его социальное назначение выполняется лишь постольку, поскольку он выступает для носителей одного и того же языка в качестве заместителя, представителя одних и тех же объектов действительности и тех идеальных образов (в известной степени варьирующихся у носителей одного и того же языка), которые являются результатом их отражения. Социальная, коммуникативная функция языкового знака состоит и в том, что он должен способствовать выработке хотя бы приблизительно одинаковых образов, создаваемых в процессе познания действительности, у всех носителей соответствующего языка. Иначе говоря, благодаря наличию языкового знака сам процесс познания объективной действительности также приобретает социальный, общественный характер. В этом, в частности, состоит одно из существенных различий между познавательной деятельностью человека и животных. Таким образом, языковой знак, сам по себе имеющий чисто материальный характер, является одним из необходимых условий создания идеальных образов предметов и явлений действительности. Более того, хотя каждый языковой знак в отдельности не имеет подобия, сходства с языковым значением и тем классом объектов, с которым он соотносится, структура языка как системы знаков, т.е. как системы материальных сторон языковых единиц, ориентирована на структуру самой действительности и систему отражающих ее языковых значений и, следовательно, в известной степени система идеальных сторон языковых единиц материализуется в языке как системе знаков и лишь в этой уже материализованной форме идеальное выступает как интерсубъектное явление (см. об этом ниже, § 5 наст. главы).

§ 2. Категории вещь, свойство и отношение в марксистско-ленинской философии и понятие языка как системы

Положение о знаковой природе билатеральной языковой единицы в целом логически вытекает из той концепции о сущности языка, согласно которой языковые единицы есть лишь продукт тех отношений, в которых они находятся в языковой системе, так что их качественная определенность целиком порождается этими отношениями. Аналогичным образом и принцип рассмотрения языка как имманентного явления представляет собой лишь логическое следствие данного понимания природы языковых единиц и языка в целом. В философском плане такой подход к сущности языка и языковых единиц может быть охарактеризован как антисубстанционализм, или релятивизм[101], поскольку здесь утверждается не только примат отношения над субстанцией, но эта последняя сводится к отношениям. Такое понимание сущности языка и языковых единиц идет в общем русле с