Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Моим любимым предметом на первом курсе было «Введение в психологию». Я никогда не понимала причины своего антисоциального поведения и решила, что этот предмет поможет разобраться. Курс вела психолог доктор Слэк; она мне сразу понравилась. Сначала мы изучали то, что принято называть нормальной психикой. Большинство людей, объяснила она, от рождения наделены широким спектром эмоций, при этом психическое здоровье каждого отдельного человека и его склонность к аномальному поведению зависят главным образом от адекватности эмоциональных реакций.

Людям, которым свойственны экстремальные реакции и поведение, иногда диагностируют психические расстройства или расстройства личности, но важно понять другое: крайностей может быть две. Помимо тех, кто испытывает излишне сильные эмоции, есть также «слабо чувствующие» люди. Их личность характеризуется не наличием эмоций, а их отсутствием. Меня, естественно, больше всего интересовали именно такие типы.

«Подобное отсутствие чувств также называют апатией», — пояснила доктор Слэк. Прошел примерно месяц с начала занятий, и мы стали изучать антисоциальную психологию. «Апатия — основная характеристика большинства антисоциальных расстройств, — продолжила она. — Взять, к примеру, социопатов». Она повернулась и написала это слово на доске. «Социопатия — расстройство, характеризующееся отсутствием эмпатии к окружающим, — объяснила профессор. — С психологической точки зрения социопаты не умеют сопереживать. Они не испытывают чувства вины. У них свой способ проживания эмоций, не такой, как у всех. Они чувствуют иначе. Многие исследователи полагают, что отсутствие эмоций толкает их на агрессию и деструктивное поведение. Подсознательное желание чувствовать — вот что движет социопатом, совершающим антисоциальные действия».

Я завороженно внимала каждому ее слову. Впервые в жизни кто-то объяснил мне значение термина «социопат». Охранник Бобби называл социопатами заключенных, и почти десять лет я пыталась найти определение этого слова. С годами это превратилось в игру. Я видела словарь и принималась искать слово «социопат», но всякий раз меня ждало разочарование. Слова или не было, или же определение ничего не объясняло. Как будто все решили, что такого явления существовать не должно. Но я знала, что оно существует. И вот наконец получила ответ.

Доктор Слэк будто описывала меня, и я впитывала информацию как губка. Я понимала, что подобная реакция «ненормальна». Большинство людей, являющихся социопатами, едва ли обрадовались бы, узнав, что их причисляют к социопатам, но я обрадовалась.

Мне постоянно хотелось получить подтверждение, что я не одна, убедиться, что в мире есть еще люди, которые чувствуют иначе, не так, как все. Я всегда подозревала, что они существуют, но теперь знала наверняка. Таким как я в психологической науке отвели целую категорию. И мы не были «плохими», «злыми» или «психами», нам просто было сложнее проживать эмоции. Чтобы заполнить эмоциональную пустоту, мы совершали «антисоциальные действия».

Вдруг все встало на свои места. Я поняла, что напряжение, которое я испытывала всю жизнь, вероятнее всего, было вызвано моим подсознательным желанием чувствовать. Это был не бунт, нуждавшийся в подавлении, а, скорее, психологическая «заплатка», с помощью которой мозг пытался противостоять отсутствию эмоций. Мои дурные поступки, таким образом, становились чем-то вроде самосохранения. Противоядием моей апатии. Мой внутренний эмоциональный мир, как рисунок Харлоу, был черно-белым. Но я могла раскрасить его, совершая морально неприемлемые действия. Так я и оказалась на улицах Лос-Анджелеса в угнанной машине через полгода после начала обучения в университете.

Машина принадлежала Майку, вечно пьяному парнишке из студенческого братства, наследнику чипсовой династии. Он был не первой моей жертвой: во второй половине учебного года я повадилась ходить на вечеринки и «одалживать» машины у гостей; это, можно сказать, стало моим фирменным способом оживить свой черно-белый бесчувственный мир. Хотя в первый раз это произошло случайно.

За пару недель до рождественских каникул я пошла на субботнюю вечеринку братства «Сигма Фи Эпсилон». Настроение было — кому-нибудь врезать. К тому времени я уже уяснила, насколько опасно позволять напряжению копиться, и злилась на себя, что так долго ничего не делала, чтобы выпустить пар. Однокурсники рассказали про вечеринку, и мы договорились встретиться. Я старалась не пропускать ни одной тусовки, но, если бы объяснила своим приятелям истинную причину этого, они бы меня не поняли. Дело в том, что на студенческих вечеринках можно было как следует поизучать людей. Они представляли собой настоящий мастер-класс по социальному взаимодействию; там можно было увидеть практически все типы поведения. На встрече я получала дозу чувств, просто находясь рядом с людьми, которые могли чувствовать.

Чем больше народу присутствовало на вечеринке, тем легче мне было достичь своей цели. По прибытии я сразу растворялась в толпе, наслаждаясь своей невидимостью. Иногда находила стул в углу и просто сидела там и наблюдала. А бывало, ходила по комнате. Гости с их оживленными репликами и эмоциональными реакциями были совсем на меня непохожи, но как же интересно было на них смотреть! Я запоминала их мимику и реакции и при этом почти ни с кем не взаимодействовала. Я была как антрополог, изучающий эмоции.

Через несколько недель подобного хождения по вечеринкам я сделала важное открытие: чтобы изобразить внешнюю реакцию, вовсе не обязательно что-то чувствовать. Я вполне могла реагировать и ничего при этом не испытывать. Главное — подобрать соответствующую физическую реакцию для той или иной ситуации, и я смогу быть как все. Я была способна научиться подражать правильному поведению. И не впервые пришла к такому выводу. В детстве я часто смотрела на сестру в поисках эмоциональных «подсказок». Собственно говоря, именно благодаря этому мне до сих пор удавалось скрываться — я притворялась «хорошей девочкой». Играла роль своей сестры. Проблема заключалась в том, что эта роль мне совсем не подходила.

Харлоу с ее широчайшим эмоциональным лексиконом и безграничной эмпатией была совсем на меня непохожа. Притворяясь Харлоу, я будто носила платье на два размера меньше. Это было терпимо, но через некоторое время становилось невыносимым. Я поняла, что мне нужно больше примеров разного поведения и личностных качеств, чтобы затем сшить из этих кусочков индивидуальный психологический костюм. И вот наконец у меня появилась такая возможность.

Вечеринки в колледже стали для меня своего рода магазином тканей, где я могла выбрать нужный материал для маскировки. Я экспериментировала с разными эмоциями, затем «подгоняла» под себя самые подходящие. Оставшись одна в комнате общежития, подражала манерам ребят с вечеринок. Отточив мимику и жесты до совершенства, тестировала их на живых подопытных. Результаты превзошли все ожидания.

Так я узнала, что если дотронуться до руки собеседника в ходе разговора, то он быстро расслабится. Начинать разговор лучше с комплимента или неожиданного вопроса: это помогает обезоружить незнакомого человека. Я стала применять эти практики в