Депрессия: выход есть. Возможно, самая радостная книга в твоей жизни - Петр Лупенко

Что нужно делать? Нужно вернуться в то событие, которое когда-то произошло. Представьте, что вы, будучи взрослым, заходите в ту самую комнату, в тот самый момент, и успокаиваете самого себя. Это не обязательно должна быть ситуация с мастурбацией. Возможно, вас когда-то побил родитель. Допустим, он действительно бил вас, и вы, маленький, плакали, чувствовали боль и обиду. Вам нужно мысленно зайти в ту сцену взрослым, успокоить себя, оттолкнуть родителя и сказать ему: «Какого чёрта ты бьёшь ребёнка? Ты не понимаешь, что наносишь травму?» Вытолкните родителя из комнаты, закройте за ним дверь и обнимите себя – того самого маленького. Пожалейте себя. Вам нужно пережить эту эмоцию. Возможно, в детстве вы боялись выйти на сцену, боялись подойти к девочке или сказать мальчику, что любите его. Тогда сейчас, во взрослом возрасте, вы должны перепрожить это событие иначе – так, как будто вы подошли, как будто вы всё сделали. Травмирующее событие надо прожить по-другому.

Есть два основных способа, как можно переписать событие. Первый – если вы что-то сделали неудачно, проживите это с удачным исходом. Второй – прийти к себе, к своему внутреннему ребёнку, уже взрослым, и успокоить его. Представьте, как вы, будучи взрослым, заходите в ту сцену, а вы – маленький – сидите, плачете. Придите, обнимите себя, погладьте, скажите: «Всё хорошо». Потому что этот ребёнок до сих пор там. Он постоянно на взводе, он всё ещё плачет. Это происходит не где-то в прошлом, это происходит сейчас – потому что всё это существует всегда. Это вам кажется, что это было когда-то. На самом деле это продолжается. И пока вы не успокоите этого ребёнка там, часть вашей энергии будет оставаться в прошлом.

Если к вам когда-либо применяли насилие, если вас обижали, например, в школе, представьте, что вы возвращаетесь туда взрослым, расталкиваете всех обидчиков и спрашиваете: «Что вы творите? Зачем вы это делаете?» Выгоните их из класса, выбросите из этой сцены и успокойте себя.

Именно поэтому наш мозг так часто перед сном прокручивает старые ситуации – потому что внутри нас всё ещё живёт потребность сделать по-другому, исправить. Не нужно думать: «Вот тогда надо было поступить вот так…» Закройте глаза и просто поступите так. Проживите это в памяти иначе. Не корите себя за то, что тогда не сделали этого, – просто сделайте сейчас. И вы почувствуете, как отпустит.

Если вы много раз перепроживёте травмирующее событие с новым исходом, в какой-то момент подсознание поверит, что именно так всё и было. А с точки зрения квантовой физики события действительно меняются. И вы начнёте помнить уже совершенно другую версию реальности. Сама теория струн и другие квантовые модели говорят нам о существовании бесконечного множества параллельных реальностей. Возможно, вы прямо сейчас уже живёте в новой реальности, просто не помните, как в неё перешли. Возможно, вы уже не раз что-то переписывали. Откуда вы знаете, что реальность, в которой находитесь, единственная? Только потому, что не помните другую? Но разве сам факт перехода в другую реальность не подразумевает, что вы автоматически забываете ту, из которой ушли?

Мы, люди, склонны судить о мироздании только через призму собственного «я», существующего внутри времени и пространства. Если я чего-то не помню – значит, этого не было. Если я чего-то не чувствую – значит, этого нет. Если я не вижу Бога – значит, его не существует. Если это нельзя доказать – значит, это неправда. Всё сводится к «я». Но насколько же мы ограничены в восприятии. Вы знаете, что человеческий глаз не видит почти половину существующих цветов? А ведь цвет – это всего лишь преломление света. Вы когда-нибудь задумывались об этом? На самом деле, если выключить свет, всё становится одного цвета.

Цвет – это всего лишь преломление света, и мы даже не видим половины всех преломляющихся оттенков. Так почему мы думаем, что можем видеть все причинно-следственные связи в своей жизни? Мы не видим и не осознаём подавляющую часть того, что на нас влияет. Поэтому нужно перепроживать. В моём случае, когда я начал возвращаться в прошлое и перепроживать ситуацию за ситуацией, я был потрясён тем, сколько травмирующих эпизодов хранилось во мне. Причём эти травмы легко определить: если вы можете вспомнить ситуацию, когда вам было три года, а всё остальное из того возраста не помните, – это она, болевая точка. Эти воспоминания открываются, как шкатулка за шкатулкой: одно за другим.

Расскажу вам одну из историй. В моём детстве на меня сильно повлияла бабушка. Она привила мне очень строгий религиозный взгляд на мир. Но, по правде говоря, она сама не понимала, что такое вера. Для неё это был просто список ритуалов – когда нужно идти в церковь, когда нужно молиться. Когда я пытался завести с ней разговоры о Боге, о смысле жизни, она не могла сказать ничего внятного – она не понимала, зачем существует мир, зачем вообще живём мы. Никакого глубинного осознания, только слепая механика. Но при этом она внушила мне с детства, что я грешный, что весь мир – это страдание, и что любая радость – это почти преступление. Это, конечно, печально. Из-за этого взгляда я долго запрещал себе познавать собственное тело. Уже в подростковом возрасте, когда начались гормональные изменения, мне было стыдно даже мастурбировать. Я считал, что грешу, чувствовал вину, думал, что делаю что-то ужасное. И эта установка потом стала причиной сексуальных расстройств. Только когда я перепрожил эту ситуацию в памяти, вернулся туда, в детство, и позволил себе расслабиться, объяснил себе, что не грешный, что в этом нет ничего плохого, – только тогда эти проблемы начали уходить.

Представляете, один самозапрет на мастурбацию в детстве сломал всю сексуальную психику в будущем. Я не виню свою бабушку, она не говорила мне, что сексуальность это плохо, просто навешивала так много религиозных ярлыков, что в результате они оказались вредны.

Как подкрепление этой в моей жизни существовали и другие ситуации, связанные со стыдом. Однажды в детстве меня привели в детский садик в одних колготочках. В этих детских колготочках я чувствовал себя голым. Я плакал, мне было года четыре, наверное. Вообще, я ничего не помню из этого момента жизни, но отчётливо вижу лишь единственное: я умоляю отца не отправлять меня в садик в этих колготках, а он говорит, что всё будет нормально.

Вот я захожу в группу