Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

«бесконечный процесс углубления познания человеком вещи, явлений, процессов и т.д. от явлений к сущности и от менее глубокой к более глубокой сущности»[135].

Если считать, что система языка представляет собой не только схему отношений, но включает также и сами соотносимые элементы со всеми их противоречивыми свойствами, то количественные изменения в числе или свойствах этих элементов должны приводить к перестройке этой системы и давать качественно новую систему.

Принимая положение, что язык является системой, следует выяснить принципы строения этой системы и формы ее изменения. В известной мере к языку может быть применима та характеристика, которую дает для малых физических систем Здзислав Августинек. Он пишет:

«Каждый малый физический объект взаимодействует в большей либо в меньшей степени с какими-либо другими объектами, динамически связан с ними… По отношению к данной малой системе взаимодействия подразделяются на внутренние и внешние. Внутренними мы называем такие, которые происходят между частями системы и, следовательно, источник которых находится в самой системе; здесь, разумеется, предполагается, что система состоит из частей. Внешними же взаимодействиями мы называем такие, которые происходят между данной системой и другими объектами окружения, в котором она находится, и, следовательно, источники которой находятся за пределами системы»[136].

Автор приходит к заключению, что именно взаимодействия (в равной мере как внутренние, так и внешние) представляют факторы изменений системы. Только изолированные (иначе – замкнутые) физические системы не взаимодействуют с объектами своего окружения, иными словами, все изменяющиеся свойства, характеризующие изолированную систему, определяются влиянием внутренних взаимодействий самой системы. Что же касается незамкнутых систем, т.е. тех, которые вступают во внешние взаимодействия, то, как пишет З. Августинек,

«Изменяющиеся свойства, характеризующие незамкнутую систему, эволюционируют как под влиянием внутренних, так и внешних взаимодействий»[137].

Остается, однако, неясным: как связаны внутренние и внешние взаимодействия между собой? Сказываются ли внешние взаимодействия на системе в целом или, оказывая воздействие на одну из частей системы (поскольку предполагается, что система состоит из частей), они побуждают к действию внутренние взаимодействия? Последнее можно решить, только определив характер частей, из которых слагается система. В этом плане язык представляет собой систему, которую можно было бы назвать гетерогенной.

Издавна укрепившееся деление языковых данных на фонетику, грамматику и лексику показывает осознание лингвистами факта разнохарактерности различных сторон языка. Традиционное языкознание XIX в., не затруднявшее себя поисками системных связей между явлениями языка, рассматривало эволюцию каждой области языка изолированно, отмечая только отдельные случаи исторических рефлексов (например, морфологизацию фонетических чередований, грамматикализацию лексических единиц и тому подобное). Ф. де Соссюр, сформулировавший положение, что

«Язык есть система, все части которой могут и должны рассматриваться в их синхронической связи»[138],

определял функциональную реальность языка прежде всего как «состояние». Он писал:

«Первое, что поражает, когда изучаешь факты языка, это то, что для говорящего субъекта их последовательность во времени не существует: он – пред лицом „состояния“. Поэтому и лингвист, желающий понять это состояние, должен закрыть глаза на то, как оно получилось, и пренебречь диахронией»[139].

Следовательно, синхрония важна при изучении функциональной стороны языка и при исследовании системы языка в ее статике.

Признание разнохарактерности различных сторон языка отразилось и в так называемой «теории языковых уровней», хотя номенклатура уровней и само понимание «уровневой» стратификации языка весьма различны в существующих лингвистических школах. Обращает на себя внимание метко схваченный С.Д. Кацнельсоном недостаток теории уровней, состоящий в том, что по существу систематизация языковых фактов в теории уровней предполагает только одно направление анализа – от низшего уровня к высшему[140]. Поэтому сам вопрос о формах взаимодействия различных уровней языка отступает на второй план.

Попытку показать взаимодействие уровней на основе функциональной роли языка находим в статье Фр. Данеша и К. Гаузенбласа. Авторы пишут:

«В духе пражской функционально-структуральной школы язык понимается как система средств коммуникации, точнее, как основная часть запаса коммуникативных средств. Это означает, что все компоненты языка функционируют в конечном счете – прямо или косвенно – как средства коммуникации. Общение является общей и основной целью языковой системы… Иерархическую организацию системы (точнее – системы подсистем) языка можно видеть в том, что компоненты этой системы расположены по отношению к этой функции на разных ступенях»[141].

Признавая как основную связь между уровнями направление от низшего уровня к высшему, авторы учитывают и другие случаи, а именно: перескакивание уровней, одновременное функционирование на нескольких уровнях, рекурсивное функционирование и регрессивное функционирование (обратная прогрессия)[142]. Хотя теория уровней в том или ином их понимании принимается не всеми лингвистами, в целом она отражает то понимание языка как системы (или как системы подсистем), которое характерно для современного языкознания.

Если отдельные стороны языка (уровни языковой системы) взаимодействуют при функционировании языка как средства коммуникации, то подобное взаимодействие должно иметь свое отражение и в процессе исторического развития языка. Возникает вопрос: как сказываются черты, специфические для каждого языкового уровня, на характере внутреннего взаимодействия частей языковой системы? Заметим, прежде всего, что назначение языка – быть средством коммуникации – предполагает известное состояние равновесия системы языка, сбалансированность ее отдельных частей. Одновременно понятийная насыщенность языковых знаков требует наиболее адекватных форм выражения мыслительного содержания языка. Количественный фактор должен играть немаловажную роль, так как число членов в подсистемах, из которых слагается система языка, может быть значительным, но тем не менее всегда конечным. Следует предполагать, что сама коммуникативная функция языка требует ограничений в разнообразии используемых структур, так как целесообразно оперировать немногочисленными моделями с более широким диапазоном их вариантов. При этом сообразно специфике каждой из сторон языка число элементов языковой подсистемы и число моделей, в ней используемых, могут быть весьма различными. Многие современные лингвисты стремятся найти черты структурного подобия между различными планами языка.

Следует заметить, что понятие изоморфизма применяется двояким образом: с одной стороны, как общность структурных особенностей плана выражения и плана содержания, а с другой стороны, как сходство во внутренней организации различных уровней языка. Е. Курилович писал:

«Звуковые комплексы (например, слоги) и семантические комплексы (например, предложения), независимо от функциональных отношений, которые их объединяют, обладают глубоким структурным параллелизмом. Между ними существует весьма примечательное сходство, которое можно назвать изоморфизмом»[143].

Вводя понятие конституирующего члена (к которому может быть сведен весь комплекс, так как и место второстепенных членов определяется по отношению к конституирующему члену), Курилович сравнивает структуру слога и