Сваха - Егорина Ленина

И если б не Тимур и его тихое "трусиха", то я б сидела и обедала, а не вот это вот все.

— Да чего его выдергивать-то? — обиделась я. — Сушняк ведь! Там только пни и оно само упадет. А если дальше пинать, то и докатится до места прибытия.

И пошла доказывать. Ну да. Крупное дерево притащил Горян. Но ведь и вправду сухое. Пошла искать похожее. Мне конечно говорили, что хвороста достаточно, но я уж как-нибудь сама разберусь! Смех Тимурки только подгонял. Веселея пошла со мной.

— Вот это пойдет? — покрутила она веткой с листочками.

— Не. — отвергла я ее предложение. — Живое еще. Нам бы голенькое.

— Топлесс? — уточнила Веся.

— Ага. — развеселилась я. — Это, получается, в купальнике.

Деревья были только зелененькие, а кустарники пышными. А что я хотела? Место стоянки популярное и костры тут жгут через день да через два. Вот и повырубали сухостой.

— А вот эти? — показала подруга на два ствола.

Высотой в две меня и толщиной с запястье. Листьев нет, кора сухая. Схватила одну веточку и та, хрустнув, осталась у меня в руке.

— То, что надо! — потерла я руки и скомандовала — Зачитывай приговор.

— Именем нашего королевства в общем и меня, Веселеи Львовны, в частности, — заголосила Веся — Двое серых и сухих приговариваются к сожжению в костре! Пересмотру и обжалованию данный приговор не подлежит. Олена, твое правое. Выдергивай!

Я вцепилась в ствол и дернула на себя. Верхушка треснула. Громко очень. Испугавшись, выпустила дерево и эта треснувшая верхушка улетела вперед и врезалась в толстую сосну. Из-за нее выпрыгнули двое и рванули наутек.

— А-а-а! — орали эти двое.

— Э-э-э! — возмутилась Веся и стартанула за ними.

— А я? — вылетело у меня обиженно.

Догонять я не стала. И не потому, что испугалась, а потому, что Виктор меня схватил в охапку и быстро прощупал на целостность. А тут еще Рустам и Горян прибежали, посмотрели в сторону убегающим и помчались догонять. А я честно и в лицах показывала мужу, как мы искали с Весей сухостой и выдергивали его. Даже удушающий прием показала на дереве. Веся недавно показывала. Это чтобы он не подумал, что я такая уж неженка.

— Иди к костру. — нахмурился Вик и подтолкнул в нужную сторону. — Сиди и жди нас. И чтобы без выкрутасов.

— Зуб даю! — щелкнула я ногтем по переднему зубу.

Муж умчался вперед, а я решила дождаться Весю, которую тоже развернули обратно. Идет суровая. Даже злая. В руках ветки ломаются, ноги пинают все на пути, поганки и листья разлетаются. Вот если прямо сейчас за спиной у нее рванет ядерная бомба и поднимется эдакий "гриб", то вот нисколечки не удивлюсь.

Веселея резко остановилась и повернула голову влево. Я тоже туда глянула и заметила, как мелкая тень стремительно начала перемещаться от нас в сторону костра. Без единого знака мы синхронно и тихонько последовали за ней. К костру послали? Именно туда. Кто идет ждать наших мужиков и даже без выкрутасов? Мы!

Пришлось ускориться. Вывалились на поляну и застали премилую картину. Марианна вместе с Артемием залезли в повозку и глазели в окошко, прикрываясь занавеской. Тимурка же как-то странно сражался с тощим врагом. То они кружат вокруг костра, то бегают по бревнам, то кувыркаются и делают подсечки, пытаясь достать друг друга кулаками. Тощий скрыт с головы до пят одеждами, но это нисколько не мешает ему двигаться проворно. Что-то между ковбоем и ниндзя. Только глазюки сверкают над повязкой намордочной.

Я молча взяла ветку покрепче и пошла на врага. Ибо нечего моего родственничка лупцевать! Хрясь! И попала. По Тимурке. Я ж не специально! Даже руку ободрала. Хнык-хнык. Тот как раз только схватил этого супостата и, получив по плечу, упустил. Лишь намордник сорвал. И остолбенел. Правда быстро пришел в себя после удара картофелиной по спине. Это уже Веселея. Но было поздно и вражина скрылась в лесу. Догонять он не стал, потому как мы тут оставались беззащитные, кроткие и совершенно невинные. Чтобы придать такой вид пришлось отбросить ветку и отобрать картофельные снаряды у Веси. Она сопротивлялась, но я победила.

Вернувшиеся из леса привели двух серых мужиков разбойного вида.

— Вот! — заголосили они, глядя на нас. — Это они хотели нас в костре спалить! Приговор своими ушами слышали! Именем какой-то там Львовны.

Эти двое и еще один сбежавший хотели обокрасть нас. Сами они не местные, но то, что именно здесь останавливаются для отдыха, стало понятно. Видать долго их обходила удача. Вон какими голодными глазами смотрят на котелок.

Тимурка покаялся о своем промахе и рассказал сухим официальным языком все, что тут происходило. И нас тоже приплел. А мы помогать ему рвались. Эх, Тимурка, Тимурка…

Вик подошел ко мне и посмотрел на ободранную в кровь руку. И злой такой, мама дорогая! Стою и глаза вниз опустила. Я ж зуб давала. Совестно.

— Я тебе сказал, чтобы ты сидела у костра и не совалась никуда? — грозно и тихо спросил он.

Лучше бы орал, чесслово.

— Сказал. — кивнула я.

— Как родишь — сразу выпорю ремнём. — пообещал Вик, посадил меня в повозку, а сам вместе с Рустамом просто влетел в лес и они пошли куда-то по следу.

Жутенько вышло. Мурашечки пробежались по спине и застыли в районе попы. Чувствуют откуда мои приключения идут. Минут десять мы так и сидели вчетвером в повозке. Весю тоже к нам запихали, пока мужики прибирались на поляне и доваривали обед.

Из леса вернулись только вдвоем. Тощий сбежал видать.

— Страшно? — подошел Рустам.

— Есть чуток. — кивнула.

— Я думал, что он тебя раньше выпорет. — разоткровенничался чернобород. — Теперь жди. Он слова на ветер не бросает. Пока дитя носишь, то ходи спокойно.

— А я буду всегда беременная. — пришла мне в голову идея. — Вот прямо каждый год по ребеночку, пока он не забудет.

Ржач прокатился по лесу и, наверное, докатился до Колоколов. Возможно и до Больших.

Вик голову опустил на ладони и затрясся. Ну вот. Довела мужика до слез. Вышла и обняла его со спины.

— Ну чего ты? — провелась по щеке ладонью. — Я так больше не буду. Вот честно-честно! Слово пацана. То есть пацанки. Мое слово. Ну елы-палы!

Муж голову поднял и… Ах ты такой-сякой! Ржёт он! Я тут ему обещания невыполнимые даю, а он ржёт!? Всё! Я обиделась.

Руки хотела убрать и залезть обратно, гордо и обиженно отвернувшись в сторону, но он меня развернул и прижал к себе.

— Я тебя услышал. — только и сказал