Сваха - Егорина Ленина

— Что конкретно? — на всякий случай уточнила. Ну мало ли!

— Про кучу детей и что не будешь так больше.

— Я пошутила.

— Я нет. Надо будет маму и Владияра обрадовать.

Надо бы молчать. Олена, молчание — золото! Молчи, думай и вообще ничего не предпринимай. Тихонечко сватай всех-всех и гороскопы составляй. Делов-то! Тимурка чего такой хмурый? Не-не. Сижу на бревне и молча ем. Вкусно Горян готовит. Чего хмурый-то? Ну как молчать, когда он такой — никакой?!

— Тимур, а чего случилось? Тебя девушка бросила чтоль?

Парень вздрогнул. Не поняла! Дак тот супостат девушкой был? Веселея на мой вопросительный взгляд утвердительно кивнула. Оставшееся время до отъезда мы составляли фоторобот девченки. И то, что вырисовывалось, мне нравилось. Надо найти ее и познакомиться. Вдруг это и есть та самая для Тимурки? Почти уверена. Хана тебе! От Олены Владияровны еще никто не уходил!

Глава 20. Мы приехали. Обнимашки и утренний кофе

С места привала мы разбежались. Горян и Рустам отправились обратно в город с ворюгами, а потом уже к своим благоверным. Не только Вик взял выходные, но и для всей группы выбил маленький отпуск.

Пока собирались, то тихонько прислушивались к разговорам. Выходило, что эти двое серых мужиков — братья. Третьего, кого они приняли за пацана, пригрели недавно. Ну а что? Дерется неплохо, проворный. да и тощий такой, что в любую форточку сквозняком вдует.

Благодаря ему, точнее ей, они и выживали в последнюю неделю. Денег в обворованных домах было мало, но продукты перепадали исправно. Только в последние два дня совсем туго стало. В одном дворе чуть собака их не подрала, в другом хозяева невовремя объявились, а в третий щуплый не полез. Там на веревках детские вещи сушились и тот наотрез отказался обносить крошек. До чего щепетильный вор пошел нынче!

До самого Речного ехали в амплуа дотошных дознавателей с замашками инквизиции. То есть выпытывали у Тимура подробности о той боевой девахе и пристально всматривались в каждую встречную поперечную, выискивая сходство с фотороботом.

Словесный портрет вышел превосходным. Я даже восхитилась неземной красоте бандитки. Ну, это если немного разнообразить Тимуркино сухое описание. А вот рисунок в исполнении Веселеи вышел неоднозначным. Волос мы не видели, глаза издали тоже было не разглядеть, а лицо видел только он сам. И то, по времени, чуток совсем. Вот по результатам его допроса и было составлено это нечто.

— Весь, это ж не человек, а рыба какая-то. — засомневалась я. — Почему глаза такие огромные? А это что за веники?

— Он сказал, что большие и карие. — махнула подруга в сторону нашего возницы. — И не веники, а ресницы с бровями. Просто смазалось и объединилось.

— А с волосами что? И почему так мало?

На рисунке были прочерчены только три волосинки, скрепленные бантиком. Я так рисовала, когда была маленькой.

— Ну никто ж не видел, что там у нее под капюшоном! — со всей серьезностью ответила она. — Может грива, а может лысая. А это так, промежуточный вариант.

— Под капюшоном был платок. — уточнила Марианна. — Я видела. Тёмно-серый. И завязан так, что всё скрывало. — и рукой она показала, как кусок платка прикрывал лицо.

Вот нос вышел хорошеньким. Маленький, аккуратный. Из всего лица только нос я никогда не могла нарисовать. А тут просто произведение искусства.

В итоге, мы рассматривали щуплых девиц и парней на предмет карих глаз. Все равно больше достоверных примет у нас не было.

В село въехали уже совсем вечером. Хоть солнышко еще светило, но уже почти скрылось. Да и прохладнее стало.

Дом-мыловарня стоял и благоухал всякими травами. Еще бы! Там во дворе такой стог навален, что хватит парочке овечек на месяц. И грядки зеленели всякими полезностями типа мяты, череды, хрена и т. д. Света в окнах не было, а значит все разбежались по домам. Семейные люди, как никак!

В таверну к Варламу мы заехали чтобы отпустить отдыхать с дороги Марианну и Артемия и забронировать комнату для Веси. Договорившись о завтрашнем дне, сами, обгоняя лошадей, помчались в конец села.

— А я в Речное, домой хочу! Я так давно не видела па-апу. — мурлыкнула я, ускоряясь.

Соскучилась сильно. Как они тут без меня? Грустные, наверное. Но я приехала, а значит — грусть долой! Ай-нанэ!

Тимурка вел лошадок неторопясь. Вик тоже спешился и брел, болтая с братом. Что-то слышно было про осторожность и глазение в оба глаза. Мы с Весей прислушивались и быстро вышагивали впереди. Кого-то может и поставили подсматривать, а мы подслушиваем. И не надо мне читать мораль! Совесть, это тебя касается. В конце концов, это и меня тоже касается.

Папуля ждал. Ждал с нетерпением да так, что мои ребра затрещали от его объятий. Ну я тоже сжала его как могла. Да куда уж мне!

— Веся! — просипела я. — Помогай. Ты ж тоже соскучилась по моему папе.

Не думая, она подскочила и повисла на его шее. Ух, хорошо!

Василена стояла на пороге и придерживала дверь. Дверь тряслась, скрипела и немного потрескивала. Папу мы отпустили и встали как на воротах. Я показала позу вратаря (немного согнула колени и растопырила руки в стороны), а Веселея повторила.

— Выпускайте кракена! — скомандовала и поднапряглась. — Да прибудут с нами обнимашки.

Василена распахнула дверь и толпа ребятишек высыпалась, как горох из рваного мешка. Нас смело! Димулька, Марита, Владимир, Олия, Любава (моя младшенькая сестричка, доча папы и Василены). Все в красно-рыжей краске и перьях. И Черныш. Пес был волосатой вишенкой на торте из наших тушек.

— Помираю. — прохрипела Веся, задушенная объятиями.

— Там… — потрясла я рукой, когда меня повалили на землю. — Там.

— Что там? — в пятый раз поцеловал меня в щеку Димка.

— Там Тимур. — малодушно просипела я.

Ребятня, как по команде, подняла головы и устремила взоры в сторону калитки. Вик отскочил в сторону и ржал, глядя на растерянного братца. Все мы знаем, что тот любит нашу малышню и с охоткой возится. Вот только сам постоянно уходит в походы, на учения и прочее, а потому подрасслабился. Да и не часто выходит собраться всем вместе.

— Прости, Тимурчик. — встала я и помогла подняться Весе. — Ты идешь в жертву этим маленьким индейцам.

Под крики "сдавайся бледнолицый" парень был повален в смородиновый куст и погребен под детскими телами. Молодец сынуля. Запомнил наши игры и уже сколотил свой красномордый отряд. Растет моя лапушка.

Обстановочка в доме поменялась. Никаких пристроек и дополнительных комнат, но вот всякие баночки-полотенчики-венички-травы и прочее